— Как бы шею не сломал? — осторожно заметил я.
— Ни черта с ним не сделается.
Мы спустились и перевернули мученика на спину. Слава вынул кляп и рывком усадил пленника спиной к стене, куда падало пятно света. Азер сразу застонал-заохал и стал сбивчиво жаловаться на каком-то непонятном языке, вроде бы на русском, но с ужасным акцентом. Слава дал ему выговориться, затем пнул носком ботинка в печень. Горца скривило. Видно, при падении он переломал себе ребра, а тут еще добавили. Слава, покуривая «LM», спокойно переждал, когда он закончит ныть, а затем спросил:
— Жить хочешь?
— Хочю, — прогнусавил «черный». — Что я вам такого сделал, пацаны?
Зажав сигарету в углу рта, Слава взял пленника за грудки и поставил на ноги.
— Вот так, — пробормотал он, словно плотник, ладно прибивший доску.
— Ой! За что вы мэня? — Хачику такая деловитость не понравилась, и правильно. Слава спросил: — Кто тебя в наблюдение поставил?
— Ныкто мэня нэ ставыл, — попытался отбазариться азер, но Слава двумя пальцами вынул сигарету и ткнул ему в морду. В глаз не попал — парень успел дернуть головой, — но о скулу затушил.
Вопль раздался такой, что у меня заложило уши.
— Не ори. — Крик оборвался от удара ладошкой в живот. «Черный» согнулся, изо рта вытекла лента мутной слюны. Он судорожно рыгнул, потом часто задышал и выпрямился, лицо его было искажено болью.
— Чэго вы хотите, я нэ знаю ничэго…
Слава разочарованно мотнул головой и поднял руку. Горец испуганно отпрянул и стукнулся затылком о стену.
— Ну че ты дергаешься, как обосравшийся брейкер? — Слава по-мирному пригладил свой короткий ежик на макушке и без размаха пихнул бантика в грудину. — Не ссы, не убьем. А будешь говорить — здоровым отпустим.
— Ты пэрепутал, да, — убежденно проговорил азер, бегая глазами по нашим лицам. — Ты гаварыш, какое наблюдай? А я нэ знаю ныкакой наблюдай…
Слава задумчиво выслушал монолог и, лишь когда речь совсем сбилась на тарабарский диалект, смиренно наклонил голову и вытащил из кармана бокорезы. Маленькие, хромированные, из «фиатовского» комплекта. Схватив хача за волосы, он сунул острия в ноздри и перекусил хрящевую перегородку.
Пленник заверещал, но удар ладонью в живот утихомирил рвущиеся на волю звуки.
— Не будешь отвечать на вопросы, засранец, я тебе все ноздри по кускам настригу и съесть заставлю, а потом веки. Понял?
Хачик торопливо кивнул, кровь текла по губам, и он быстро ее слизывал.
— Кто поставил?
— Малик.
— Кто такой Малик?
