Черная тень передвигалась чуть бочком, и создавалось впечатление, будто у него было что-то сломано или неправильно функционировало. Что именно — установить было практически невозможно из-за того, что тварь вообще казалась одним большим непонятным сгустком из чего-то клейкого и блестящего.
К горлу подступала тошнота, и мысленно я отметила, что хорошо, что в моем сне я не успела как следует рассмотреть этих омерзительных созданий.
Но Тед смотрел на тень без малейшего следа отвращения — его, напротив, ситуация, кажется, забавляла. Что он смог найти там забавного, я ума не могла приложить.
Когда тварь поравнялась с Тедом ("поравнялась" — скорее, преувеличение, ибо существо было настолько маленьким, что ему приходилось задирать голову, чтобы увидеть своего собеседника), она тут же выпустила изо рта злостное шипение. Я могла судить об этом по тонкому синему язычку, вывалившемуся из его клювообразного рта. Язычок слегка подрагивал, будто вибрировал, и я могла только представить себе, какие мерзостные звуки могло издавать это чудовище.
Затем Черная тень принялась резко крутить головой по сторонам: сначала она бросила взгляд на восточные трибуны, затем на комментаторскую будку, затем на северные трибуны… Не нужно было быть шибко умным, чтобы понять, что он осматривал стадион на предмет нахождения на нем посторонних. Меня, например.
Не теряя ни секунды, я пластом скатилась под сиденья, слепленных вместе как одна большая скамья. Я почувствовала, как правая рука мгновенно начала протестовать, заныв глухой болью. Гипс мне уже сняли некоторое время назад, но врач предупреждал, чтобы я лишний раз не подвергала руку нагрузке, пока все окончательно не заживет. Ага, вот и подходящая ситуация представилась.
И только я подумала, что меня пронесло, как вспомнила, что оставила на сиденье сумку, которое внимательное чудовище обязательно заметит. Но время текло, а никто не хватал меня за ноги и не пытался отгрызть мне голову. Может, это было и к лучшему.
Я не знала, сколько прошло времени — с собой у меня не было часов. Мобильник остался в сумке, но до него я сейчас вряд ли дотянусь. Минуты текли медленно, и я не могла определить, сколько времени уже лежала на холодной бетонной поверхности. Если отморожу себе чего-нибудь, то еще легко отделаюсь, — меньше всего мне сейчас хотелось попасть на обед к Черной тени в качестве закуски.
Руки затекали, в ногах начало неприятно покалывать. Я была без куртки — в одной тонкой рубашке. Жаль, что не в клетку, а то кто знает — может, у твари была аллергия на рубашки в клетку.
