Кетчер писал мне: "От старика ничего не жди". Этого-то и надо было. Но что было делать, как начать? Пока я обдумывал по десяти разных проектов в день и не решался, который предпочесть, брат мой собрался ехать в Москву.
Это было 1 марта 1838 года.
ГЛАВА XXIII
Третье марта и девятое мая 1838 года.
Утром я писал письма, когда я кончил, мы сели обедать. Я не ел, мы молчали, мне было невыносимо тяжело,- это было часу в пятом, в семь должны были прийти лошади. - Завтра после обеда он будет в Москве, а я... - и с каждой минутой пульс у меня бился сильнее.
- Послушайте, - сказал я наконец брату, глядя в тарелку, - довезите меня до Москвы?
Брат мой опустил вилку и смотрел на меня неуверенный, послышалось ему или нет. (355)
- Провезите меня через заставу как вашего слугу, больше мне ничего не нужно, согласны?
- Да я, - пожалуй, только знаешь, чтоб тебе потом...
Это уж было поздно, его "пожалуй" было у меня в крови, в мозгу. Мысль, едва мелькнувшая за минуту, была теперь неисторгаема.
- Что тут толковать, мало ли что может случиться - итак, вы берете меня?
- Отчего же - я, право, готов - только... Я вскочил из-за стола.
- Вы едете? - спросил Матвей, желая что-то сказать.
- Еду, - отвечал я так, что он ничего не прибавил. - Я послезавтра возвращусь, коли кто придет, скажи, что у меня болит голова и что я сплю, вечером зажги свечи и засим дай мне белья и сак.
Бубенчики позванивали на дворе.
- Вы готовы?
- Готов. Итак, в добрый час.
На другой день, в обеденную пору бубенчики перестали позванивать, мы были у подъезда Кетчера. Я велел его вызвать. Неделю тому назад, когда он меня оставил во Владимире, о моем приезде не было даже предположения, а потому он так удивился, увидя меня, что сначала не сказал ни слова, а потом покатился со смеху, но вскоре принял озабоченный вид и повел меня к себе. Когда мы были в его комнате, он, тщательно запирая дверь на ключ, спросил меня:
- Что случилось?
- Ничего.
- Да ты зачем?
- Я не мог остаться во Владимире, я хочу видеть Natalie - вот и все, а ты должен это устроить, и сию же минуту, потому что завтра я должен быть дома.
Кетчер смотрел мне в глаза и сильно поднял брови.
- Какая глупость, это черт знает что такое, без нужды, ничего не приготовивши, ехать. Что ты, писал, назначил время?
- Ничего не писал.
- Помилуй, братец, да что же мы с тобой сделаем? Это из рук вон, это белая горячка!
- В том-то все дело, что, не теряя ни минуты, надобно придумать, как и что. (356)
