— Нет, должно быть, я пьян… Этого не может быть, дорогая, — задыхаясь, произнес он. — Я не могу сдерживаться.
— А в этом есть необходимость? — прошептала Одри.
— Прекрати так смотреть на меня, — запинаясь, потребовал Филипп.
— Как «так»?
Пробормотав что-то нечленораздельное, Филипп закрыл глаза и судорожно вздохнул.
— Проклятье! Я так тебя хочу… Еще ни одной женщины я не хотел так, как хочу тебя сейчас!
Это признание вдохнуло в Одри новые силы. Она не могла и мечтать, что обладает способностью не хуже любой другой женщины разбудить в мужчине страсть. Пьянящее чувство радости овладело ею, каждая частичка ее тела, словно в лихорадке, клокотала от безудержного желания.
Они начали обмениваться горячими, полными дикой страсти поцелуями, и Одри упрямо пыталась расстегнуть на Филиппе рубашку. Он предпринял еще одну попытку овладеть ситуацией.
— Мы не можем…
— Замолчи… — Одри прижалась губами к гладкой коже его плеча.
Словно наркоман, она упивалась ароматом и солоноватым привкусом его покрытой бронзовым загаром кожи. Все в Филиппе было так прекрасно, так божественно совершенно… Она, восторгаясь охватившим ее ощущением полной свободы, начала избавлять Филиппа от одежды, а он, больше не колеблясь, стал раздевать Одри, перемежая свои действия нежными возбуждающими поцелуями.
Одри упивалась каждым мгновением, каждым прикосновением, каждой лаской. Она не могла насладиться Филиппом, он не мог насладиться ею.
— Ты создана для меня, дорогая… — шептал Филипп, блуждая губами по ее телу.
— Я не могу больше терпеть эту пытку, не могу! — вырвался вдруг у Одри вопль.
Она испытала нечто похожее на удивление, когда Филипп жадно вошел в нее. Ощущение оказалось столь необычным, что сначала Одри в изумлении замерла, а когда он проник еще глубже, острая боль заставила ее испуганно вскрикнуть.
— Я первый?! — ошеломленно воскликнул Филипп.
Боль почти сразу утихла, и Одри улыбнулась, лавая понять, что жаждет продолжения. И Филипп понял ее призыв. Бурный ритм его движений заставил Одри забыть обо всем, сейчас ею владело лишь безумное наслаждение. Единственно важным для нее стало то, что она не должна останавливаться, не должна запрещать себе подчиняться безудержной страсти, разбуженной в ней Филиппом.
В конце концов он привел ее к высшей точке наслаждения, крик сорвался с губ Одри, и она, конвульсивно содрогнувшись, почувствовала, что проваливается в бездонную пропасть.
