- А, здравствуйте, что нового? - сказал он, увидав меня.
- Много, - отвечал я с изысканной сухостью.
- Что же такое?
- Да вот, например, в Женеве, точно в Париже, людей хватают на улице, насильно увозят, il ny a plus de securite dans les rues138 - я боюсь ходить...
-- А, это вы говорите насчет Струве... - отвечал Фази, успевший рассердиться до того, что голос его стал перерываться. - Что же прикажете делать с этими взбалмошными людьми? Я, наконец, устал, я покажу этим господам, что значит пренебрегать законами, явно не слушаться распоряжений Федерального совета... (334)
- Право, - сказал я, улыбаясь, - которое вы предоставляете одному себе.
- Что же мне из-за всякого вырвавшегося из Бедлама подвергать опасности кантон, самого себя, и это при теперешних обстоятельствах? Да мало еще, вместо "спасибо" они грубят. Представьте себе, господа, я посылаю к нему комиссара полиции, а он только что не вытолкал его-это из рук вон! Не понимают, что чиновник (magistral), приходящий во имя закона, должен быть уважаем. Не правда ли?
Товарищи Фази кивнули утвердительно головой.
- Я не согласен, - сказал я ему, - и совсем не вижу причины уважать человека за то, что он полицейский, и за то, что он пришел объявлять какой-нибудь вздор, написанный Фурером или Друэ в Берне. Можно быть не грубым, но для чего расточаться в учтивостях перед человеком, который является ко мне как враг, да еще как враг, поддерживаемый силой?
- Я отроду не слыхивал таких вещей, - заметил Фази, подымая плечи и бросая на меня молнии своих взоров
- Вам это ново, потому что вы никогда не думали об этом. Представлять себе чиновников какими-то священнодействующими лицами - вещь совершенно монархическая...
- Вы оттого не хотите понять разницы между уважением к закону и раболепием, что у вас царь и закон - одно и то же, cest parfaitement russe!139
- Да где же это понять, когда у вас уважение к закону значит уважение к квартальному или к городовому сержанту?
- А знаете ли вы, милостивый государь, что комиссар полиции, которого я посылал, не только честнейший человек, но и один из преданнейших патриотов; я его видел на деле...
- И прекрасный отец семейства, - продолжал я, - да только ни мне, ни Струве дела нет до этого; мы с ним не знакомы, и явился он к Струве вовсе не как образцовый гражданин, а как исполнитель притеснительной власти... (335)
- Да помилуйте, - заметил все больше и больше сердившийся Фази, - что вам дался этот Струве? Да не вчера ли вы сами над ним хохотали...
