Я сошел с трамвая у завода и смотрел, как люди вереницей проходили в заводские ворота. С невольной дрожью перешел на другую сторону улицы и сел на обратный трамвай. Я почувствовал себя так, как будто избавился от тюрьмы, в которую меня едва не запрятали.
Я отправился на Селфриджский аэродром, записался учеником в военную школу и начал думать о том, что буду делать через шесть месяцев. Вернуться в Акрон — на фабрику и в колледж? Я не мог вынести мысли о фабрике. Это была слишком дорогая цена на свидетельство об окончании колледжа. Кроме того, тогда мне придется бросить авиацию. Но как же быть? Остаться в авиации? Остаться в армии? Каким образом? На действительной военной службе? Мне не нравилась эта идея. Попытать счастья «на воле»? Но «на воле» холодно и неприветливо. Это я уже знал по опыту. Там было мало шансов на успех. В армии тепло и безопасно. Ладно. Постараюсь получить назначение…
После внезапно принятого мной решения — не работать на фабрике — прошло два месяца. Я сдал экзамен в армии и получил назначение. На свою беду я начал читать, решив заполнить пробелы в моем образовании. Случайно мне попала в руки книга Бернарда Шоу. Мне был двадцать один год. Всю жизнь я остро ощущал противоречия в окружающем меня мире. Всю жизнь они терзали меня, и я боролся с ними, пытаясь разрешить их по-своему. Шоу открыл мне новый мир, который я начал исследовать с жадностью.
Меня перевели инструктором на Брукский аэродром в Тексасе. Здесь у меня было много свободного времени. Я продолжал читать Шоу. Идея социализма поразила меня своей удивительной справедливостью. Я был согласен с тем, что капитализм — зло. Еще раньше я покончил с религией. Но помню, что все это оставило меня неудовлетворенным. Вопрос о том: «так что же делать?» по-прежнему стоял передо мной. Ответ на этот вопрос в произведениях Шоу меня не удовлетворял. Этот единственный ответ заключался в том, чтобы проповедовать и надеяться, что и другие проповедники в других веках будут продолжать это благое дело, и когда-нибудь какое-то из будущих поколений в туманном и отдаленном, прекрасном и совершенном грядущем пожнет плоды этой проповеди и заживет по-новому, — все это произойдет постепенно, эволюционным путем, так же, как жабры развивались в легкие.
В 1928 году я был переведен с Брукского аэродрома на Марчский в Риверсайде (Калифорния), где снова был назначен инструктором. Я по-прежнему работал инструктором и читал Шоу. Я считал себя тогда социалистом. Я считал себя также пацифистом. Иметь двадцать четыре года от роду, быть честным человеком, — а я был им, — считать себя убежденным социалистом и пацифистом, и в то же время быть профессиональным военным — дело нелегкое.
