Пэнгборн сказал неожиданному сопернику, чтобы он убирался. Тот спросил:
— А что?
Пэнгборн ответил:
— У меня есть контракт. Я съезжу в город, чтобы выяснить это дело.
Он отправился в город и объяснился с ярмарочной администрацией. Он сказал, что подаст на них в суд, если они не уберут с аэродрома другого парня с его парашютистом к тому времени, когда он начнет представление.
Представители ярмарочной администрации приехали на аэродром. Встретив там летчика с его парашютистом, они напомнили ему, что в прошлом году он пользовался этим аэродромом, но, уезжая, забыл о пустячном деле, а именно — не уплатил оговоренной арендной платы. Они заявили ему, что если он не уберется отсюда, то сегодня же к четырем часам дня попадет в тюрьму.
Этот аргумент оказался убедительным. Летчик завел мотор, влез в пилотскую рубку, позвал парашютиста, который был явно недоволен таким оборотом дела, так как уже предвкушал в этот день радость веселых прыжков, и отделился от земли.
Парашютистом был Чарльз Август Линдберг, еще не умевший тогда летать…
При первом моем самостоятельном полете на бомбардировщике «Мартин» самолет при взлете начал заворачивать влево. Я повернул штурвал направо, но он продолжал заворачивать влево. Я еще больше налег на штурвал, но машина шла влево по направлению к деревьям. Я сбавил немного газ в правом моторе, но это мало помогло. Я не мог выключить моторы и остановиться, так как рисковал удариться о деревья. Оставалось только надеяться на то, что мне удастся оторваться от земли раньше, чем я достигну их.
Внезапно левое крыло начало подыматься. Я вспыхнул от стыда, сообразив, в чем дело. Оказывается, я поворачивал штурвал направо, опуская левый элерон самолета вниз. На малых скоростях сопротивление опущенного элерона отклоняло машину влево, и я, стремясь избежать этого, поворачивал штурвал направо. Но теперь, на большой скорости, меня подворачивало уже вправо, а я все еще налегал на штурвал в ту же сторону…
Ни разу мне не случалось так быстро и так сильно нажимать и тянуть! Каким-то чудом я оказался в пятидесяти футах от земли, вместо того чтобы очутиться в куче обломков. Но я летел под прямым углом к тому направлению, которое первоначально наметил.
Я сделал вираж и опустился. Коснувшись земли, я включил мотор, сделал еще один вираж и снова опустился.
В этот момент я увидел несколько автомобилей, приближавшихся к месту моей посадки. Может быть, мой взлет был не так уж плох? Может быть, они думали, что я знал, что делаю? Посадка мне удалась. Может быть, они спешили поздравить меня?
