Чтобы эффективно функционировать в сложном социальном окружении, у людей должны были с некоторых пор активно развиваться интеллектуальные способности совершенно определенного плана. Речь идет о способностях к эффективной коммуникации, обучению, а главное – к пониманию не только поступков, но и мыслей и желаний своих соплеменников (такое понимание называют «теорией разума»). То есть, мы должны были у наших подопечных сформировать и усовершенствовать в первую очередь строго определенные, социально-ориентированные умственные способности, а все остальные, из-за нехватки времени, – постольку-поскольку. Вот и получилось, к сожалению, что все прочее (например, способности к логическому мышлению, выявлению причинно-следственных связей в физическом мире и т. п.) развилось много позже, как нечто дополнительное, вторичное – наш недочет, нужно было более качественно распланировать оставшееся у нас время. И увы – исправить эти упущения мы уже не успевали.
Еще мне стало известно, что, в отличие от неандертальцев, Мягкие модифицировали обе подопытные группы кроманьонцев хоть и по близким, но не идентичным программам. Ну… и еще Мягкие внесли незначительные изменения в фенотип экспериментальных образцов – ничего неординарного, так – всего лишь внешние маркеры для особей, подвергшихся модификации.
А впрочем… многое у Мягких сводилось к простой селекции.
К чему разводить столько сложностей, спросите вы? Ведь проще всего (быстрее, дешевле, надежней) было бы пойти силовым путем – организовать резервацию, оставить в ней под постоянным присмотром неких размеров контрольную группу существ. Далее, решительно вмешаться в генокод прочих особей, и слепить подходящие для наших целей создания буквально за одно поколение. Да, проще – но при таком подходе, оставался велик шанс допустить сразу неочевидную, но в перспективе – фатальную для выживания вида ошибку. Конечно же, со временем, все недочеты всплыли бы сами собой, и были бы откорректированы – со временем…
А вот со временем у нас как раз и были проблемы. Судьба у нас видать такая – терять перспективные проекты на самом пике работы.
Сначала, мы начали замечать, что при каждом новом посещении большого мира нашими автоматами, по их возвращении, время на встроенных в них часах стало едва ощутимо убегать вперед относительно станционного. Постепенно, этот разрыв стал увеличиваться, и, одновременно с этим, стремительно стали возрастать и без того немалые энергозатраты, необходимые для вывода нашей техники во внешний мир. По всему выходило, что скорости истечения времени внутри и снаружи станции неодинаковы, более того – временной поток большого мира стремительно ускоряется относительно станционного. Очень скоро стала понятна причина этого феномена: лавина энергии, устремившаяся в противоход времени, и унесшая вслед за собой в прошлое и нас – стремительно иссякала. И теперь та мини вселенная, тот пузырь парадоксального пространства, узниками которого мы являлись, стремился вернуться в собственный временной слой. Так, что мы были готовы к тому, что весьма скоро (и довольно надолго) мы будем изъяты из нашей вселенной. Потому-то мы и выбрали пусть не самый легкий, но, в данной ситуации, самый надежный путь – путь минимальной коррекции, тем не менее не оставлявший нашим подопечным иной судьбы, как следовать предначертанным нашими учеными магистральным путем…
