О у н:
Я твой слуга.
А к:
Ты глупец, Оун!
О к и А н (в один голос):
Хо-хо! Оун — глупец!
Все племя:
Хо-хо! Оун — глупец!
О у н:
Почему я глупец?
А к:
Разве ты не бубнишь нараспев какие-то непонятные слова? Ночью я слышал, как ты пел у пещеры странную песнь.
О у н:
Да, я пел. То были волшебные слова, они родились во мне ночью.
А к:
Разве мужчина может родить? Почему ты не спишь, когда темно?
О у н:
Я плохо спал, я видел сны.
А к:
Откуда у тебя сны? Ты же съел только свою долю мяса. Или ты убил в лесу оленя, но не принес его к священному камню?
Племя:
Слушайте, слушайте! Он убил в лесу оленя, но не принес мясо к священному камню.
А к:
Помолчите, вы! (Обращаясь к Але.) Последи за тем, чтобы они молчали… Оун, ты убил оленя, а мясо припрятал?
О у н:
Нет. Ты знаешь, я не умею охотиться. Мне скучно торчать целый день на дереве с камнем и ждать, пока по тропе пройдет зверь. Те волшебные слова проснулись во мне, когда ночью не пришел покой.
А к:
А почему к тебе не пришел покой?
О у н:
Потому что ты бил свою женщину, и она плакала.
А к:
Да, она громко плакала. Раз ты все равно не спишь, отныне будешь ночью охранять пещеры. И вот, когда придет тигр Гарр и ты услышишь, как он рыщет среди камней, ты высечешь из кремня огонь, которого он боится. Гарр приходит к пещерам каждую ночь.
Кто-то из племени:
Гарр обнюхивает камень!
А к:
Помолчи. (Але.) Если он не угомонится, Ок и Ан изобьют его дубинками… Оун, ну-ка расскажи, что это были за слова, которые родились в тебе ночью, когда плакала Ала?
О у н (встает):
Это были чудесные слова. Вот они:
Светлый день уходит куда-то…
А к:
Ты не только глупец, ты лжец: смотри, день пока никуда не уходит.
О у н:
Но день уже ушел, когда во мне рождалась песня.
А к:
Значит, ты должен петь эту песню только ночью, а не днем. Но берегись, не разбуди меня! А то я тебя так стукну, что из глаз посыплются звезды — и прямо в пасть Гарру!
О у н:
В моей песне есть и о звездах.
А к:
Твой отец, Ан, до того, как я убил его большими камнями, очень любил забираться на верхушки высоких деревьев и тянуть руку кверху, пытаясь схватить звезду. Я сказал ему: «А что, если это колючки от каштанов?» Все племя хохотало над ним. Он тоже был глупец. Так что же ты поешь о звездах?
О у н:
Я начну сначала:
Светлый день уходит куда-то, Становится грустно, грустно, грустно…
А к:
Вот опять врешь: надо говорить «становится грустно», а не «грустно, грустно, грустно». Когда я говорю Але: «Набери сухих листьев», — я ни за что не скажу: «Набери сухих листьев, листьев, листьев». Ты самый настоящий глупец!
