— Шумилова, у тебя как насчёт «жизненных идеалов»? — громким шёпотом спросил с задней парты Саша Клочков, передразнивая Валентину Игнатьевну.
— Никак, отстань, — не принимает заигрываний Ася и поворачивается ко мне. — Ты что выбрала? «Самый счастливый день»? Мы про это в третьем классе писали…
Есть что-то мистическое в словах, когда их не говоришь, а записываешь на бумаге. На бумаге или в книге слова кажутся более значительными, иногда я даже чувствую, чем они пахнут. Слово «счастье», например, жёлтого цвета и пахнет апельсином…
Есть ещё Синяя Птица Счастья: её ловишь — а она не дается в руки, а если даже и поймаешь её, то только на секунду.
А у меня были эти секунды? Наверное… Я действительно была очень, очень, ОЧЕНЬ счастлива, когда мы танцевали осенний вальс… Но потом Ася всё перечеркнула одним махом и вместо Синей птицы у меня в руках оказалась Синяя ворона…
Синяя ворона улетает на восток.
Синяя ворона,
Ты куда?
Синяя ворона,
Посиди со мной чуток —
Синяя ворона…
Синяя ворона…
Я беру ручку и быстро, почти без исправлений, записываю то, что вспомнилось в связи с апельсинами, которые мне в детстве разрешали есть только по праздникам, потому что у нас тогда совсем не было денег; и про Синюю птицу, которая иногда бывает похожа на Синюю ворону, и про то, что Счастье — не синего, а жёлтого цвета.
А ещё я написала про один день в моём детстве, который тянулся и тянулся, и никак не кончался. «Ну когда же наступит наконец завтра?» — спрашивала я и твердила, что лучше бы этого дня вообще не было, потому что он — лишний…
Я только не написала в сочинении о том, что это был последний счастливый день в моей жизни, потому что когда наступило завтра — не стало мамы…
А когда прозвенел звонок, я вдруг поняла, что всё, что я написала тут — полная чушь! Никто такие сочинения не пишет, а счастье — это вообще что-то непонятное: кто его вообще видел, это самое счастье? Даже Пушкин писал в девятнадцатом веке (мы это по литературе уже проходили), что «на свете счастья нет, а есть покой и воля…». Вот пусть и оставят меня все в покое!
Я уже хотела скомкать своё сочинение и засунуть его в сумку, но подошла Валентина Игнатьевна — и пришлось отдать листок.
«Ну и пусть! Всё равно наши сочинения тут читать никто не будет: Валентина Игнатьевна сказала, что их сразу отправят в Нижний».
…А через месяц — в декабре, перед самым Новым годом, в школу пришло извещение о том, что моему эссе присудили первое место и что оно, может быть, даже будет напечатано в областной газете!
