– О, это был большой барин…- При этих словах кабатчик случайно взглянул на правую руку принца и сейчас же встал, почтительно снимая свой берет.- Хотя ваша честь и одета в камзол грубого сукна, словно мелкопоместный дворянин,продолжал он,- но… это ничего не значит!
Принц беспокойно оглянулся на ландскнехтов, которые продолжали спокойно играть в кости.
Кабатчик, очевидно, понял этот взгляд, потому что сейчас же надел свой берет и снова уселся на место.
– У этого барина было на пальце кольцо,- продолжал он на беарнском наречии.- Однажды в дождь он укрылся в нашей хижине. Вот он и показал это кольцо мне и моему отцу, сказав:
"Друзья мои, посмотрите на это кольцо. Я сниму его, только умирая, и тогда отдам сыну. Пусть же всякий житель Гаскони и Наварры признает его по этому кольцу!" – Того барина звали Антуан Бурбонский, ну а так как я запомнил кольцо и вижу его вот на этом самом пальце…
– Молчи, несчастный! – шепнул принц.- Ты узнал меня, это хорошо, но… молчи!
В это время ландскнехты кончили играть и, расплатившись, тяжело вышли из кабачка.
Трактирщик встал и сказал, отвешивая почтительный поклон:
– Ваше высочество, такой принц, как вы, не наденет камзола из грубого сукна и не заберется запросто в простой кабачок без соображений политического свойства. Но будьте спокойны! Я не пророню ни словечка о том, что признал ваше высочество, и это так же верно, как то, что меня зовут Маликаном, и как я дам колесовать себя за члена вашего дома!
– Да сядь же,- сказал ему принц.- Ведь мой отец разрешал тебе сидеть в своем присутствии. Так вот, присядь и давай поговорим. Ты можешь дать мне кое- какие сведения. Приходилось тебе видеть короля?
– Ну еще бы! Ведь Лувр-то совсем близко от моего заведения, только по другую сторону!
– Каков король собою?
– Король-то? Коли говорить откровенно, странный он государь! Всегда нелюдимый вид… Вечно он болен, взволнован… Говорят, что сам-то он очень добрый, но вот… королева-мать доводит его до жестокости и бешенства…
– Ну, а… его сестра?
– Принцесса Маргарита? Вот что, ваше высочество: вы уж позвольте мне говорить с вами так же открыто, как приходилось, бывало, с вашим покойным батюшкой! Позволите? Да? Так вот, иной раз мне приходят в голову странные мысли. Вижу я, например, что ваше высочество соблюдает инкогнито, и вспоминаю, как наш земляк, капитан Пибрак, рассказывал вот в этом самом зале другому военному, что в Лувре поговаривают насчет брака Маргариты Валуа и Генриха Наваррского!
