Ворота задребезжали, сперва легонько, потом яростно. Женщины, испуганно ахнув, еще сильнее вжались в дальнюю стену. Что-то лязгнуло. Кими видела, как закачалась верхняя часть ворот. Чудовище очутилось внутри. Толпа расступалась и пятилась перед ним, и Кими пыталась пятиться вместе с остальными. Но удавалось ей это недолго, потому что вскорости женщины начали пятиться не только от чудовища, но и от нее.
Он шел за ней!
В течение последних нескольких дней Кими подумывала о самоубийстве, но всякий раз отказывалась от этой мысли. Жизнь все же предпочтительнее смерти. Пока она была жива, у нее оставался шанс. У мертвых же нету ничего. А кроме того, было еще и затруднение практического характера. Как покончить с собой? Уморить себя голодом не получилось бы. Охранники заметят, что происходит, и вынудят ее есть. Это уже произошло с одной девушкой. Пока Кими не увидела, что охранники с нею делают, она и не подозревала, что процесс кормления тоже можно превратить в пытку.
Даже повеситься, и то было не на чем, кроме как на ограде — а это было слишком медленный способ удушения. Одна из девушек попыталась прибегнуть к нему, но лишь повредила мышцы шеи, а ее все равно успели снять. Теперь голова у нее постоянно была склонена набок, что уменьшало ее ценность, и, несомненно, сулило ей особенно скверное обращение по прибытии на Лусон.
Кими не могла спрыгнуть с высоты или перерезать себе горло. Самое большее, она могла бы попытаться удариться головой об пол с такой силой, чтобы проломить себе череп. Но Кими не верилось, чтобы у нее хватило на это силы и воли.
Оставался лишь один вариант. Он был ужасен, но зато сулил верную смерть, если только у нее хватит на это мужества. Кими много раз уже почти решалась, но всякий раз останавливалась. Жизнь все-таки была предпочтительнее смерти. До нынешнего момента.
Чудовище продолжало надвигаться. В темноте барака Кими не могла разглядеть его лица — видны были лишь очертания массивного тела. Он разорвет ее, раздавит ее, сокрушит ее в ярости своей нечеловеческой похоти, прежде чем бросить ее умирать в мучениях на полу этого склада в Йокогаме, совсем одну.
Кими отвернулась и опустилась на колени; она высунула язык как можно дальше. Сейчас она ударится подбородком об пол, откусит себе этот орган, причиняющий столько беспокойства, и истечет кровью. Какая короткая жизнь… и единственным лучиком света в ней был тот, что внес монах-чужеземец, Джимбо — да и то было так давно… Кими закрыла глаза и вскинула голову, чтобы опустить ее в последний раз. Высунутый язык уже успел настолько пересохнуть, что начал запекаться.
