Когда стало ясно, что князь не намерен продолжать этот разговор, в глазах Сидзукэ появилась печаль. Она сделалась очень тихой. Такое часто случалось во время их встреч. В минуты подобного печального покоя ее красота становилась какой-то неземной. Может ли человек созерцать видение, столь изысканное и совершенное, что его одного было бы достаточно, чтобы свести его с ума? Если да, то это многое бы объясняло, не так ли? Он много раз видал ее в самом чарующем обличье.
Когда Киёри поднялся, чтобы уйти, Сидзукэ удивила его. Она сказала:
— Мой господин, я никогда не просила вас об одолжении, и никогда более не попрошу. Окажете ли вы мне его?
— Что это?
— Если вы согласны, то должны согласиться, не зная, в чем оно заключается.
Колебаться и взвешивать было бы не по-мужски.
— Тогда я согласен.
Сидзукэ поклонилась, коснувшись лбом пола.
— Благодарю вас, мой господин.
Киёри ждал, пока она продолжит. Сидзукэ надолго застыла в поклоне, не произнося ни слова. Когда же она поднялась, глаза ее были влажны. Киёри не припоминал, чтобы ему хоть раз довелось видеть ее слезы.
Не скрывая струящихся по щекам слез, она сказала:
— Поужинайте здесь, а потом останьтесь на ночь со мной.
— Это исключительно нечестная просьба, — сказал глубоко удрученный Киёри. — Вы хитростью вынудили меня согласиться сделать то, чего я поклялся не делать, поклялся своей честью и жизнью.
— Я прошу вас разделить со мной лишь покои — не ложе. В моих жилах течет такая же чистая кровь самураев, как и в ваших. Я никогда не стала бы принуждать вас нарушить клятву.
Но Киёри все-таки было не по себе. Возможно, он не начнет ночь в ее постели — но как он может там не очутиться, если останется в одной комнате с Сидзукэ на всю ночь? Но выбора у него не было. Он уже дал согласие.
— Хорошо. Но только на одну ночь.
— Благодарю вас, мой господин, — сказала Сидзукэ. Она подняла взгляд и улыбнулась князю сквозь слезы.
Киёри не улыбнулся в ответ. Предстоящая ночь грозила стать очень долгой.
Ханако укладывала свои вещи, готовясь к поездке в Эдо. Ей слышно было, как две служанки помладше болтают в соседней комнате.
— Господин Киёри приказал, чтобы сегодня ему подали ужин в главную башню.
— О, нет! И на сколько персон?
— На двоих! И он специально упомянул, чтобы не подавали сакэ.
— Ужин в главной башне. И без сакэ. Как странно! Он мог бы ужинать там, если бы намеревался побеседовать с каким-то важным гостем наедине. Но если бы он ждал такого гостя, он приказал бы подать сакэ, разве не так?
