Князь Каваками сказал: «Тогда внимательно изучи себя, с тщанием и подозрением, проверь свои мотивы, рассмотри связи, поищи потенциальные пути, по которым может прийти предательство. Если ты найдешь их прежде, чем это сделают твои враги, ты сможешь скрыть их, или, что еще лучше, установить на этих путях ловушки. И тогда ты получишь еще больше преимуществ перед другими, именно благодаря тому, что будешь казаться им слабым».
Саэмон сам был живой ловушкой. Каваками устроил так, чтобы все думали, будто сын ненавидит отца. Поскольку Саэмон был старшим сыном, ему полагалось бы стать наследником Каваками и в будущем принять после него власть над княжеством Хино. Власть над Хино не была чем-то особенно существенным, поскольку это было одно из самых маленьких и малозначительных среди двухсот шестидесяти княжеств Японии, но с титулом князя был сопряжен престиж и почет. Но Саэмон не должен был все это получить, поскольку всем говорилось, что он — сын Каваками не от жены, а от младшей наложницы. Саэмон вырос в сельской местности, в маленьком дворце, — скорее это был просто загородный дом, претендующий на слишком громкий для него титул; его не баловали, как его сводных братьев, растущих в замке, и с ним не носились. Естественно, такой сын должен бы был ненавидеть отца.
Конечно же, Саэмон был не сыном наложницы, а именно тем, чем он якобы не был — старшим сыном Каваками от его жены. С самого младенчества Саэмон стал частью тщательно спланированного обмана. Он рос, прекрасно осознавая, что испытывает по отношению к отцу весьма кровожадные чувства. Благодаря этим вполне обоснованным чувствам Саэмон сумел войти в различные антисёгунские группы. Это был очень умный ход. Возможно, даже блестящий. Вполне в духе его отца. В нем было лишь одно слабое место. Предполагаемая ненависть Саэмона к отцу достигла такого совершенства, какого Каваками не ожидал.
Сын действительно ненавидел отца. И причины для этого тоже были вполне естественны. Из-за хитроумного многоходового плана, составленного с дальним прицелом, в котором Саэмону, не спросив его желания, отвели ведущую роль, ему не довелось расти в замке, который по праву был его наследным достоянием, под опекой высокородной, доброй, любящей матери. Вместо этого его отдали на попечение красивой, но ленивой и неопрятной наложницы, которой не было до Саэмона никакого дела. Чтобы успокоить ревущего ребенка, она занималась с ним плотскими сношениями в самых извращенных формах, и тем самым, как позднее уразумел Саэмон, навсегда закрыла для него путь к нормальной плотской жизни. То, что в шестнадцать лет он отравил наложницу китайским ядом медленного действия, причиняющим сильные мучения, вряд ли можно было счесть достаточным возмещением; хотя иногда, время от времени Саэмон до сих пор с удовольствием вспоминал, как наложница умирала целый месяц, месяц прекрасной осенней луны, и за это время постарела на двадцать лет. По конец в ней не осталось и следа ее прежней красоты, а одно из самых притягательных ее свойств, дурманящий, необыкновенно чувственный запах, превратился в столь нестерпимое зловоние, что рядом с ней находились лишь служанки самого низкого ранга, да и то нечасто.
