Роберт уселся. Он тяжело дышал, словно разволновался от перечисления грехов Гэндзи.
— Простите, — спросил он, — а нельзя ли, случайно, попросить кофе?
— Боюсь, что нет. А вы действительно предпочитаете его чаю? — Похоже, кофе был одной из последних причуд в послевоенных Соединенных Штатах. — Мне оно кажется каким-то кисловатым, и от него расстраивается желудок.
— Думаю, это из-за непривычного вкуса. Во время войны, когда бразильский кофе был куда доступнее английского чая, я обнаружил, что кофе имеет одно огромное преимущество. Он, в отличие от чая, вызывает настоящий взрыв энергии.
— Я бы сказала, что у вас скорее избыток энергии, чем недостаток, — заметила Эмилия. — Возможно, вам в любом случае стоило бы пить поменьше кофе.
Роберт взял предложенный чай и улыбнулся.
— Возможно, — сказал он. По тому, как он улыбался, Эмилия поняла, что сейчас ей без особых трудов удастся увести разговор в другом направлении. То направление, в котором Роберт уже пытался свернуть в ходе нескольких предыдущих бесед, тоже имело свои опасности, потому Эмилия поспешила уцепиться за первую же подвернувшуюся тему.
— Роберт, следует ли мне еще раз объяснить вам насчет гейш и буддизма?
— Я допускаю, что ваши объяснения, если они соответствуют истине, можно счесть вескими и убедительными. — Он вскинул руку, останавливая Эмилию, которая уже готова была запротестовать. — И чтобы наконец прекратить спор, я готов признать их вескими.
— Благодарю вас. Далее: вы, будучи и сами человеком военным, наверняка знаете, что воинская традиция иногда требует, чтобы самурай сам лишил себя жизни. По нашим, христианским меркам это — смертный грех. Тут никаких вопросов быть не может. Но до тех пор, пока они не обратились в истинную веру, нам вряд ли следует судить их по стандартам, которые, на настоящий момент, совершенно для них неприемлемы.
— Мне это кажется чрезмерно гибкой точкой зрения для христианского миссионера, Эмилия.
— Я не соглашаюсь с этим обычаем. Я просто понимаю его, и прошу вас о том же.
— Хорошо, продолжайте.
— Что касается передачи голов, — Эмилия глубоко вздохнула и попыталась не представлять себе этого зрелища, но не вполне преуспела. Ей случалось видеть слишком много отрубленных голов наяву, — то здесь это считается достойным деянием. Если бы князь Гэндзи этого не делал, то это было бы нарушением того, что у самураев соответствует рыцарскому кодексу.
— Рыцарскому кодексу? Как вам только в голову пришло использовать это слово по отношению к подобной бессмысленной жестокости?
