— С чего вы это взяли? — возразил Макото. — Это — самый маловероятный для меня жизненный путь.
— Я наделена даром различать духовные устремления, — сказала настоятельница.
Она не имела подобного дара. Но зато она хорошо умела замечать дорогую одежду, хорошую стрижку и уверенный вид, который дает лишь обеспеченная жизнь. И все это она видела в Макото. Монастырю Мусиндо, как и любому религиозному заведению, никогда не помешает еще один покровитель. Немного религиозного самообольщения зачастую может привести очень далеко. Даже те, кто считали себя совершенно лишенными веры, часто смягчались, когда им говорили то, что они желали услышать.
— В самом деле? — Макото улыбнулся. — Вы сказали, что ваша роль — задавать вопросы. Я всегда думал, что религиозные лидеры отвечают на них.
— Я — не религиозный лидер, — отозвалась настоятельница. — Я — своего рода привратница. Я убираю и храню это место. Образно выражаясь. Не хотите ли выпить со мною чаю? Мы могли бы поговорить об этом.
— Благодарю вас, преподобная привратница, — сказал молодой человек и поклонился, сложив руки в буддистском жесте. — Может быть, как-нибудь в другой раз. Теперь же мне нужно возвращаться в Токио.
— Чтобы найти своих родителей — или чтобы найти себя? — поинтересовалась настоятельница.
— А разве одно не ведет с неизбежностью к другому?
— Очень хороший вопрос, Макото-сан. Быть может, у вас тоже есть дар к привратницкой работе.
— Спасибо за комплимент, — сказал молодой человек. Поклонившись в последний раз, он развернулся и зашагал вниз по тропе, к воротам монастыря.
Настоятельница смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида. Кого же он ей напоминал? Ну, ладно, вспомнится позднее. Или не вспомнится. Неважно. Настоятельница была уверена, что увидит его снова. Его замечания об истинной истории битвы свидетельствовали, что история Мусиндо интересует его куда сильнее, чем обычного посетителя. Да, Макото-сан вернется — быть может, в качестве щедрого, постоянного жертвователя. Настоятельница пошла прочь от ворот, в свою мастерскую.
Из всех обязанностей, налагаемых на нее ее должностью, преподобная настоятельница Дзинтоку больше всего любила подготовку священных реликвий. Прежде, чем предложить их посетителям, пули, обугленные кусочки дерева и обрывки свитков следовало разложить в футляры, изготовленные из полого бамбука, размером чуть больше мизинца, видом слегка напоминающие этот самый мизинец, только мумифицированный — благотворное для посетителей напоминание о ненадежности великолепия и неизбежности судьбы, ожидающей все живые существа. После того, как посетитель выбирал себе какой-нибудь из футлярчиков, производилась проверка его содержимого, с благодарностью принималось пожертвование и футлярчик заново закрывали бамбуковой пробкой. Поначалу реликвии продавались за фиксированную цену, но настоятельница, обладавшая врожденной деловой хваткой и проницательностью в том, что касалось человеческой природы, верила, что добровольные пожертвования будут давать большую прибыль, и эта вера быстро оправдалась — доходы возросли вдесятеро. Когда посетителям предоставляли решать данный вопрос самостоятельно, те, кто искал материальной помощи у царства иного, изрядно завышали цену, чтобы не нанести оскорбление духам, которых просили о помощи.
