– Вы че, б… совсем тему не рюхаете?! – добавил жути борец, приподнимаясь с жалобно всхлипывающего стула. Выглядело это как второе пришествие Кинг-Конга.
Лопушки испуганно дернулись. Неожиданно подал голос старичок, до того скромно ковырявший вилкой в салате:
– Погодите, молодые люди. Как я понимаю, предъяву вы делаете за оскорбление?
Братва недоуменно переглянулась.
– Ты, мужик, чего в базар встреваешь? – ласково осведомился Квадратный.
– Мужики в поле капусту собирают, – с отеческой ноткой в голосе разъяснил дедок. – Базарят бабы на лавочке. А я с вами беседу беседую. Могу разговор разговаривать.
– Я что-то не догоняю, бригадир, – изобразил бритым черепом непомерное удивление Малыш. – Нас здесь что, за лохов держат?
– А вы и есть лохи, – охотно поведал старичок. – Трете за базар, а сами людей поносите почем зря.
Он был прав, и братва это знала. Называть на «терке» собеседника прозвищем девицы нетяжелого поведения крайне нежелательно. Малыш своим неаккуратно вставленным междометием только что превратил выигрышную тему в полный отстой. Вовка лихорадочно пытался найти выход из создавшейся ситуации.
– Борзый дедок, – опередив его, с удивлением в голосе констатировал борец.
– Борзыми собаки бывают, – вкрадчиво пояснил «лжебухгалтер». – Вы здесь уже не на одно правило намели своими боталами.
Ситуация стремительно ухудшалась прямо на глазах, и Вовка поспешно вмешался:
– Ты что, отец, законник?
– Нет, – безмятежно взирая выцветшими глазами, ответил старичок. – Но у людей всегда спросить могу.
С кряхтением выбравшись из-за столика, он стряхнул хлебные крошки с пиджака и повернулся к своим лопушкам:
– Пойдемте, племяши, не о чем здесь разговаривать. На хомячков я и в зоопарке посмотреть могу.
Вовкино терпение лопнуло окончательно. Соскочив со стула, он прихватил старичка стальными пальцами за воротник затрещавшего батника и с легкостью оторвал от пола.
– Ты кого хомячком назвал, пень старый?!
Дедок, дождавшись, когда могучая бригадирова длань опустит его на землю, невозмутимо произнес:
– Гамуле передашь – Змей сходняк собирает. Завтра же!
Вовка застыл в леденящем ужасе. Страха добавил Малыш, собравший в морщины могучий загривок:
– Это веревки, бригадир!
Квадратный молча поддержал кореша, закосив под китайского болванчика.
Змей не был вором в законе – от короны он отказался еще лет десять назад, но авторитет в уголовном мире имел непререкаемый. Никто лучше его не толковал многочисленные статьи воровского кодекса. На серьезные сходки он приглашался в роли третейского судьи, и приговор в таких случаях объявлялся окончательным и обжалованию не подлежал. К его прозвищу можно было смело добавить – Мудрый.
