«Постановка» неожиданно прервалась, и «на сцене» появились новые участники: два вооруженных стражника на изнывающих под непомерной тяжестью вислоухих лошадках. Их огромные животы сами по себе являлись неплохим доспехом, а устрашающе-красные от беспробудного пьянства физиономии могли повергнуть в бегство любого врага. Панцирные кожаные куртки сверкали блестящими значками, видимо подтверждавшими личную доблесть их владельцев, а сыромятные тесемки шлемов, завязанные под тяжелыми подбородками, с трудом справлялись с непосильной задачей, не давая треснуть жирным и наглым мордам.
Один из стражников, обладатель кривого прыщавого носа и густых черных бровей, сытно рыгнул и лениво поинтересовался у мужиков, подчеркнуто не обращая внимания на задержанного:
– Это еще что за хрен с бугра?
Поляну накрыло сивушным перегаром. Деревенский патруль подобострастно захихикал. Вовка, не спускавший такого обращения даже родным ментам, не утерпел и здесь.
– Пасть прикрой, урод, не то скотина вокруг передохнет.
– Ты кому, быдлячье семя, только что это сказал? – оторопев от наглости задержанного, стражник мигом потерял показное безразличие. – На кол захотелось?
– Обыскать его! – приказал второй, вытаскивая из ножен саблю. Его похожий на свиной пятак розоватый нос пискляво свистнул в унисон извлекаемому оружию.
Мужики мигом обступили Вовку и неумело принялись обыскивать. Не найдя под курткой никакого оружия, один из них сдернул ее с владельца. Но вдруг руки, державшие пленника, испуганно отдернулись, а кривоносый стражник ошеломленно выдохнул еще одну порцию перегара:
– Кошка! Ночная!
В понимании Вовки кошка эта была сродни ночной же бабочке, и он уже собрался выдать весь свой немалый словарный запас непереводимых на местный диалект идиом, когда неожиданно вмешался Зануда:
– В цугундере давно не были, ублюдки?
Тесемка кривоносого, не выдержав напряжения, звучно лопнула, высвобождая на долгожданную свободу доселе скрытый от глаз четвертый подбородок.
– Не погубите, господин офицер! Обознались мы! – прохрипела конная стража.
Испуганные взгляды примерзли к внушительному торсу недавнего пленника, оставшегося в одной спортивной безрукавке. Левое плечо полностью закрывала искусно выполненная татуировка, изображавшая черного паука с волосатыми лапками, цепляющимися за шею и грудь хозяина. На спине насекомого алела древнеславянская свастика.
Усатый хорек бережно отряхивал изъятую куртку, изображая из себя походную химчистку, а остальные патрульные предусмотрительно скрылись за ближайшим кустом. Через мгновение, с поклоном опытного царедворца вернув одежду владельцу, к ним присоединился и остроносый.
