Мы можем взглянуть на все и с другой точки зрения. Если бы Исаия не сохранил свое откровение как сокровище в сейфе банка, тогда другой религиозный опыт, совершенно иной природы, мог произойти с ним или с теми, кто шел ему вослед. В мире, построенном мифологически, каждое настоящее имеет собственного бога или миф как внутренний образ своей качественной субстанции. Вот был момент рождения, вот - войны, вот любви и зачатия, тьмы, засухи, урожая, болезни, праздника солнцестояния - чего угодно. Время было пришествием вечно-новых архетипических ситуаций, т.е. манифестацией различных богов, где каждый появлялся в свое время, и его природа раскрывалась в своем особом мифе. Можно было бы сказать, что Исаия отъединяет один миф от всего многообразия различных мифов, обращая его в единственный миф, в супер-миф. Он взгромождает этот один, прежде интратемпоральный* миф поверх времени как такового, так что отныне времени не остается ничего иного, как быть развертыванием единственного мифа. Один определенный момент или миф, теряет свою заменимость (собственное "от сих до сих", свое назначенное время) и становится абсолютным.
Дело обстоит так, как если бы одно единственное стихотворение из всей нашей литературной истории было бы возведено в позицию Стихотворения, а все прочие стихи считались бы простыми экспликациями, индивидуальными вариациями содержания этого сверх-стихотворения. Или как то, что расхожее понимание приписывает гегелевской философии: быть единственной философией, по отношению к которой все философемы прошлого суть лишь частные моменты. Или как в психологии развития, например у Эриха Ноймана, где выделяется один архетип (Великая Мать) из всего множества архетипов и божеств, а всем прочим либо отводится служебная роль, либо они оказываются простыми фазами развития этого единственного архетипического принципа.
Природа времени заворачивается вовнутрь. В акте узурпации внутренний "кусок" времени провозглашает себя временем по большому счету. Спасение есть тот способ, которым единственное настоящее захватывает власть над всем будущим и навязывает ему свою тему как одну и единственную тему. Способ, которым эта тема, принадлежащая только к одному настоящему, возвышается до исключительной мотивировки, действенной для всех"настоящих моментов" истории, лишенных, впрочем, собственного истинного настоящего. Последовательность вечно-различных пришествий (разных богов, моментов, времен), заменяется на единственную ____________________________________________________________ St. 1927 Bd. II. Русский перевод (без учета этимологического обыгрывания) - Гегель. Работы разных лет. т.1. М., 1970. * Интратемпоральный - находящийся внутри времени. heilgeschichte* монотеистического Бога. История перестает быть потоком событий и превращается в одно исключительное повествование, в рассказывание супер-мифа, и задача наших наук - непрерывно развивать и приукрашивать его. Это одно-единственное повествование имеет свое начало, подобно всякой истории, свой Genesis** - происхождение, неважно какие - "в начале было Слово" или "в начале был Биг Бэн"; у одной истории может быть много версий, и процесс ее рассказывания еще не окончен. И у нее есть свое завершение (эсхатология), так же как и линейное и недвусмысленное течение от начала к концу, нетерпеливое понукание конца, так называемая история.
