Должен дать молодым друзьям моим один философский совет: не оперируйте «монизмом» в розницу. Как имя Божие, так и большие возвышенные понятия нельзя поминать всуе. Когда перед поколением, или несколькими поколениями подряд, стоит всепоглощающая историческая задача — создать государство,— тогда мы требуем от этих поколений: отбросьте все другие мечты, служите только одному идеалу. Это есть монизм исторический, монизм эпохи и цели. Но нет и не может быть монизма карманного, монизма средств и методов, монизма на неделю или на полтора года. «Только крамола, все остальное не нужно!» — Это просто тот же старый наш знакомец, обывательский импрессионизм, слабонервный и подслеповатый.
Деятельность ревизионистского движения должна распространяться, и будет распространяться, по самым разнообразным направлениям; и должна носить, и поэтому будет носить, самые разнообразные формы. Иногда купеческие, иногда дипломатические, иногда «авантюристские», иногда благолепные, иногда шумные, иногда мирные, иногда воинственные; иногда в одном углу поля — мирные, а в тот же час в другом углу — совсем не мирные: как понадобится и когда понадобится. Ни о каком «монизме» средств и методов и речи быть не может, и не будет.
>«Смысл авантюризма», «Рассвет», 1932.
«Цель и смысл эвакуации в том, что она — единственное средство от страшной болезни, поразившей уже чуть ли не все человечество, средство радикальное».
«Эвакуация» — термин, который едва ли был известен в лексике сионистского движения — любых его ответвлений и партий. Вряд ли он употреблялся и на сионистских конгрессах. Жаботинский ввел это понятие вовсе не для «обогащения» сионистского лексикона. Под этим лозунгом он вел все последнее десятилетие своей жизни яростную политическую борьбу, наполненную любовью и ненавистью, гневом и страхом. Страхом за своих недальновидных современников. Когда же в первый раз он выдвинул этот лозунг — «Эвакуация!» — требование увезти, спасти от кровавой бойни евреев Европы? Биограф Жаботинского отмечает, что «в июне 1936 года... Жаботинский выдвинул идею эвакуации как единственного решения «еврейской проблемы»... На самом же деле это слово, и именно в таком значении, он употребил впервые пятью годами раньше:
Нам нужна Палестина, как вместилище для миллионов еврейских поселенцев; все наши политические требования вытекают из этого сознания — что нам надо постепенно подготовить оба берега Иордана к восприятию и поглощению такого наплыва, и для этого нам нужны большие права и верное содействие государственной власти. Какой власти? Власти мандатария, пока мы там в меньшинстве; власти еврейской, когда мы станем там большинством. Еврейское большинство еще не есть конечная цель сионизма: его нам дадут первые три четверти миллиона, но это будет только первый шаг: полная «геула» останется впереди, и она-то и будет задачей и миссией еврейского государства.
