— Ну и? — довольно давно в общении с людьми она придерживалась крайней лаконичности, но видя, что подросток убраться прочь не торопится, прибавила: — Автографов я по четвергам не даю.
— Пойдем со мной, — ее собеседник похвастаться вежливостью мог еще меньше, поэтому ему пришлось некоторое время порыться в памяти, чтобы как-то украсить свою речь: — Пожалуйста. С тобой, засунь, поговорить хотят.
— Ты в курсе, что бывает за попытки мешать таким, как я? Не говоря уже о, — тут Эстер перевела взгляд на его руки, — попытке физического контакта без моего разрешения?
Парень усмехнулся, демонстрируя два сломанных зуба.
— Так ведь ты Департамент, растудыть, надзора звать не станешь.
— Уверен? — холодно осведомилась Эстер.
— Ты Эстер Ливингстон. Мне твою фотку показывали.
— А что, на ней была пояснительная надпись: "Никогда не сдает полиции наглых юнцов"? Должна тебя разочаровать — мне незаслуженно польстили.
Обладатель серьги и цветных очков ухмыльнулся еще шире.
— Сейчас все Бессмертные себе включили в передатчик импульс поражения. Им даже полицию, тудыть, звать не надо — чуть что не так, хлоп молнией. А у тебя такого нет. Пойдем.
— Куда? — немного удивленная этой уличной версией человеческой психологии, постаралась уточнить Эстер.
— К нам.
— А чем вы настолько примечательны, что я должна потратить на вас свое время?
— Харри, тудыть, тебе скажет, — невозмутимо заявило это чудо городской субкультуры. — Идешь?
Нет, любопытство никогда не относилось ни к числу пороков, ни добродетелей Эстер Ливингстон, считайте его хоть полезной, хоть дурной чертой характера. Но она очень не любила, когда копались в ее жизни, делали вид, будто знают о ней больше, чем можно почерпнуть из газетных подборок, и обсуждали мотивы ее поступков Ее сразу тянуло доходчиво растолковать таким ребятам, что лучше бы они поискали себе другое, менее хлопотное занятие. А что касается чувства опасности, которое непременно должно возникнуть, когда тебя ведут внутрь темного квартала по улочкам, похожим скорее на щели между домами, где царит запах дешевого масла для жарки и пронзительные вопли, доносящиеся с экранов в глубине комнат — то Эстер последнее время даже не чувствовала, когда подвергает себя риску. С одной стороны, терпеливо ждущее внутри нее Право постепенно передавало владелице ощущение будущей вечности, с другой стороны, она мечтала не доносить до сорока лет свое зерно бессмертия, и потому радостно принимала опасности.
