— Тогда обними меня, мой бледнолицый брат!
Шварц любовался сыновьями, и был счастлив. "Как быстро прошло время, — думал он, — давно ли эти парни были младенцами, а теперь я едва достаю до подбородка Глеба, да и Игнатий почти сравнялся со мной. Вот также быстро вырастут и эти младенцы. Но кто же они для меня? Тоже дочери и сыновья? Этот вопрос застал его врасплох.
Пока Шварц разбирал почту, Игнатий познакомил Глеба со своими питомцами. Младенцы выглядели обыкновенными младенцами, и их невнятный лепет большого впечатления на Глеба не произвел, поэтому Игнатий не стал надолго задерживаться в палате. А вот купание с дельфинами привело его в полный восторг, и он признался Игнатию, что готов был прыгнуть за борт, когда эти дельфины начали свое представление вокруг яхты. Игнатий ретранслировал дельфинам то впечатление, которое они произвели на его брата, и тогда дельфины превзошли себя, демонстрируя полноту своего счастья.
Вечером братья гуляли по окрестностям лагеря и все никак не могли наговориться. Игнатию хотелось рассказать о младенцах, и он не утерпел.
Глеб был удивлен, когда узнал об устойчивых телепатических контактах Игнатия с этими крошками, и стал относиться к ним с некоторым уважением.
— Ты знаешь, Глеб, некоторых из них я узнал.
— Что значит узнал?
— Среди них есть профессор Таубе, наши бабушка и дедушка, Лео Бергман.
— Они сами тебе сообщили?
— Ну что ты, они пока этого не знают, я догадался по их воспоминаниям.
— Скажи, брат, а мои мысли ты можешь воспринимать?
— Пока только две.
— И какие же?
— Ну, я заметил, что ты чертовски рад меня видеть.
— Аналогичную мысль на твоей плутовской физиономии удалось прочитать даже мне. Но ты не сказал о второй мысли.
— Ты влюблен в девушку, и это очень заметно.
— Угадал или прочел, я хочу показать тебе ее фото, а потом ты скажешь, как ты к этому относишься.
— Если ты хочешь показать мне ее, то дай мне свою руку, я надеюсь, что смогу ее увидеть.
Глеб с готовностью протянул свою руку брату.
— О, она японка. Наоми, правильно? Очень красивая. Я очень рад, что у моего брата такой изысканный вкус, и такая неотразимая внешность, что даже эта нимфа вынуждена была это заметить. А я вынужден признать, что она сделала правильный выбор.
— Ошибаешься, выбор сделал я, но если бы ты знал, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы она обратила на меня внимание, а потом добиться ее расположения, то не стал бы иронизировать на эту тему.
— Я склоняю голову перед твоим упорством и твоим долготерпением, которое достойно быть увековеченным в стихах, а своей прекрасной Наоми ты можешь передать, что твой маленький брат был бы счастлив иметь такую замечательную сестренку. Глеб, я по тебе очень скучал, у меня сегодня праздник, пойдем к отцу, и будем праздновать!
