— Не забудь, передай дедушке лекарство от радикулита.
— А, Косте скажи, пусть напишет, как его диплом
— Поцелуй за нас малютку Ванду.
Ольга стояла столбом и понимала, что запросто может завалить весь спектакль. Просто у неё не было никаких сил, она буквально валилась с ног.
— Да, конечно, я передам, — отвечала она, но уж лучше бы она молчала.
Атон был не правительственным и не скоростным, поэтому Ольга дала волю сну, очнувшись уже в Эймосе. Фарбус Эриконд встречал её собственной персоной. Ольга с опаской огляделась по сторонам.
— Не волнуйся, — сказал он, — здесь все свои.
— Да, нет, не все. Я слышала, что к вашей персоне теперь приставлен полномочный представитель.
— И тут не волнуйся, он тоже свой.
— Ну, знаете, просто удивительно, что у власти всё ещё Виндеконд.
— Пока.
— Вы так и не отказались от своей идеи.
— Уж лучше мы, чем Фракки.
Ольга покачала головой
— Ей Богу, я здесь, как за каменной стеной.
— Ты за Эрикондом, — хитро проговорил Фарбус.
Ольга замерла, остановившись уже у автолёта.
— Я и забыла. Так я теперь твоя жена? Значит, мне положено поцеловать тебя.
— Это вовсе не обязательно, — совсем по-детски засмущался Фарбус.
Но, Ольга не умела быть неблагодарной, она обняла его и крепко прижавшись, по-дружески чмокнула его в губы.
— Спасибо тебе, Фарбус, иначе бы я свихнулась там ещё до того, как отсидела бы свой срок. Кстати, что это за женщина, которая должна отсидеть за меня?
Автолёт плавно набрал высоту.
— Забудь о ней. Это Ольга Травкина.
В районе сердца слегка кольнуло. Обхватив лицо руками, Ольга задумалась. Как же так? А, мама, а папа, сестра Соня, Маша её лучшая подруга? О них тоже нужно забыть? Нет, она вернёт своё доброе имя, но не сейчас. К чёрту ностальгию! Она убрала ладони с лица. Нет больше той Ольги- неудачницы, романтичной и легковерной, слабохарактерной и слабовольной, ну и так далее. Есть Клейто, закалённая, сильная, стойкая и счастливая, не смотря ни на что! Она повернулась к Фарбусу и только сейчас заметила на его лице следы усталости. "Просто удивительно, — подумала она, — какие разные бывают люди. Что ж, так тому и быть".
В ответ, на вызов Аристокла, перед кафедрой возникла голограмма его дяди Энна Виндеконда.
— Что это значит, Энн? Что это ещё за сговор против меня?
— Не понимаю, о чём ты?
— Энн, я знаю о вашем тайном собрании.
На кафедре Архивата Марса, Аристокл чувствовал себя, как дома. Ещё в детстве, отец иногда брал его с собой, чтобы вселить в него чувство уверенности и привычки к власти.
