– Вы об оборотне слышали? – спросил Герасимов негромко.
– А кто о нем не слышал… – беспечно улыбнулся лейтенант Корепанов, человек от природы легкий, и оттого с ним всем было легко общаться. Но иногда легкость характера оказывалась совсем не к месту. И плохо, что сам лейтенант этого не чувствовал. – Он что, уже обернулся?
– Говорили, кажется, об оборотнях, а не об оборотне…
Старший лейтенант Патрикеев присел на корточки перед телом бандита, оглянулся, словно проверяя, увидит ли кто его действия, и только после этого посветил маленьким, как авторучка, светодиодным фонариком.
– Кто его так? – спросил непонятно для чего, потому что без этого вопроса было ясно. Тем более командир роты уже оборотня упомянул.
– Два ранения – это наши пули. Вчера утром мы вели с ними бой. Как правило, бандиты своих раненых не бросают. Такого раненого можно было унести и попробовать «починить». Его не уносили. Бандиты сами отступали, как я думаю, спешно, если не сказать, что в панике. И раненого или бросили, что вообще-то, как я сказал, не в их правилах, или просто приняли за мертвого и потому бросили. Но он был еще жив и подвергся новому нападению. О том, что он был жив, говорит разорванное горло. Волк напал туда, где пульсировала кровь. Сразу порвал сонную артерию. А потом уже завершил дело так, как об этом рассказывали в ауле. Мозг выгрызен…
Лейтенант Корепанов поскучнел лицом, убедившись, что его вызвали не для того, чтобы выслушивать его шутки. Он тоже склонился над телом и в точности повторил движение старшего лейтенанта Патрикеева, обернувшись и посмотрев, с какой стороны ему закрывать корпусом луч фонарика. И только после этого подсветил своим фонариком.
– Я, конечно, не охотник, – сказал он. – Охотники всегда голодные, потому и охотятся, а я могу сухим пайком обходиться. Но после этого я тоже на волчью охоту хочу. С минометом, если командир разрешит. Накрывать стаю планомерно по квадратам…
– Что скажете? – спросил капитан, решив, что сказанное только что Корепановым нужной мысли не несет. – Без размышлений об охоте и всегда голодных охотниках…
– В первую очередь необходимо предупредить личный состав, – ответил старший лейтенант Патрикеев. – Пусть будут осторожны. Волки подлежат отстрелу при каждом удобном случае. Что тут еще скажешь…
– Есть что еще сказать, – вздохнул Герасимов. – И подумать есть о чем…
Лейтенант Корепанов пожал плечами. Пришлось командиру продолжать самому:
– Сам по себе волчий вой в ночи вызывает трепет и вообще всякие неприятные ощущения. Мне тут объяснил один солдат, который научную статью про волчий вой читал. Вой этот – ближайший родственник психотронного оружия. Это не из статьи, это я от себя добавляю. Слышали, наверное, сами, и наши испытывают, и в других странах… Генераторы, излучающие волны разного диапазона. Каждый диапазон воздействует или на какой-то орган тела, или на определенный участок коры головного мозга. Есть генераторы, которые вызывают у человека чувство страха. Так вот, в статье, как мне сказали, было написано, что волчий вой звучит в том диапазоне, который как раз вызывает страх и у человека, и у животных. За ночь солдаты первого взвода слышали вой несколько раз. И восприняли его соответственно. Короче говоря, настроение у парней неважное. О нашей находке, – капитан кивнул в сторону тела бандита, – уже многие знают, а через некоторое время будут знать все. И чем строже будешь запрещать говорить об этом, тем больше будут говорить. Я с подобными вещами сталкивался. Это может вызвать общий страх. Кто мне скажет, какова боеспособность роты, объятой страхом? А если сюда же приплюсовать стадный инстинкт? Побежит один, за ним побегут остальные. И что мы с вами должны делать в этой ситуации?
