Отправившись к моему другу Питеру Джонсгорну, я помощи его компьютера и самого Питера расшифровал это обрывок таким образом.
".......кому-то________________________________________ ________заставили меня подписать контракт. Джеймс, это____ (все)...было выше моих сих. Я взбунтовался,___________и тогда они решили сделать из меня________искуственного человека. Не буду тебе описывать, как_____________________________ _______и что там произошло, и почему____________________ ____________не получилось. Ты знаешь /меня очень хорошо/, и, я думаю, понимаешь, что такие, как я, люди, (моего типа и моей профессии) (как правило) ^--^ ^--^^-^-не сходят с ума. Я в своем уме, и (со всей ответственностью) ^ ^ < ^ ' ^ ^^ -- заявляю тебе,что это не /люди?/, а/ /Полагая,что/ я искуственный, они по сделали меня свидетелем /таких жутких вещей/, от которых волосы на голове становятся дыбом ^ ^--^ Я убежал (от них) /........./ и теперь скрываюсь от /них/..... .............................................................."
Безызвестный Джеймс, которому было адресовано письмо, вполне мог быть профессором Джеймсом Морганом, чья смерть еще до сих пор описывалась центральными еженедельниками и ежедневными газетами.
Назавтра я отправился к одной из моих бывших подопечных, которую когда-то устроил на работу - на телефонную станцию, - и с которой мы до сих пор были в приятельских отношениях. Я попросил ее соединить меня с абонентом, телефон торого может быть заблокирован, так, что на него "выходят" звонки только с тех телефонов, с каких они к е м - т о допущены. Моя знакомая успешно соединила меня с номером Моргана. "Вы помните того человека, который писал вашему мужу длиннющие письма? - спросил я игривым тоном. - Того, который работает в знаменитой клинике Гранд Хоспитал..." "Это вы, Дональд? - услышал я голос, надтреснутый старушечий голос вдовы профессора. Я положил трубку, слыша взволнованное "алло, алло!", и, не попрощавшись ни с кем, ушел с работы...
Дональда Станлея довольно просто удалось найти. Он оказался к тому же председателем клуба любителей античной литературы и вел прием с одиннадцати до двенадцати тридцати в воскресенье для тех, кто хотел стать членом этого клуба. Раньше он выступал с лекциями о древнеримских поэтах и был автором великолепной работы о поэзии Вергилия, но в последнее время он прекратил читать лекции и ограничился практическим участием в административных делах клуба. В воскресенье я отправился к нему на прием.
