— Зачем, отче, не отвечаешь сыну твоему, сущему в печали? Ужели чем-нибудь оскорбил я тебя? Простри же мне руку твою, чтобы мог я облобызать ее.
Но ответа не было. Простоявши пред ним с полчаса, усомнился я и подумал: не отошел ли он уже к Господу? Приклонил я ухо к нему, и не слышно было дыхания, только сильное благоухание, как бы от различных благовонных ароматов, исходило от тела его. Тогда, уразумев, что почил он о Господе, — я восскорбел и плакал горько. И приступив к нему, я положил и спрятал мощи его, и целовал очи его, браду, уста и руки, говоря:
— На кого оставляешь меня, отче? Где услышу сладкие поучения твои? Где насыщусь ангельской беседой твоей? Или какой дам ответ о тебе народу, ожидающему твоего благословения? Что скажу больным, которые придут сюда, прося исцеления? И кто, увидев столп твой не занятым, не имеющим на себе тебя светильником, не всплачется? И когда многие издалека придут сюда, ища тебя, и не найдут, — не возрыдают ли они? Горе мне! Ныне тебя вижу, а завтра — пойду ли направо, или налево, — не обрящу тебя!
Плача так над ним, в горести душевной я задремал, и вот явился преподобный, как солнце, говоря:
— Не оставлю я столпа, ни места, ни горы этой благословенной. Сойди и подай благословение народу, ибо я уже почил. Так восхотел Господь; и не рассказывай им, чтобы не было молвы, но пошли скорее весть обо мне в Антиохию. Тебе же подобает послужить на этом месте, и воздаст тебе Господь по труду твоему.
И пробудился я от сна, и в трепете сказал: «не забывай меня, отче, во святом твоем покое», — и пал на ноги его, и лобызал святые стопы его, и, взяв его руку, положил на очи свои, говоря: «благослови меня, отче», — и опять горько плакал. Затем восстав, отер я слезы, чтобы не узнал кто-нибудь о случившемся, сошел и тайно послал верного брата в Антиохию к патриарху Мартирию31] с вестью о преставлении преподобного. И скоро прибыл патриарх с тремя епископами, а также и градоначальник со своими войсками, и множество народа не только из Антиохии, но и из всех окрестных городов и селений, и из монастырей иноки со свечами и кадилами, и многое множество сарацин вскоре стеклись, как реки, ибо весть о смерти преподобного прошла повсюду, как ветром несомая. И взошел патриарх с епископами на столп, и, взявши честные мощи, снесли вниз и положили при столпе.
И плакал весь народ; даже птицы во множестве, на виду у всех, с криком летали вокруг столпа, как бы плача о кончине такого светильника миру. Всенародный плач слышен был на семь стадий
