— Любишь жену, Витя?
— Да, очень люблю… Знаешь, Толя, я не могу представить свою жизнь без нее.
— Эх… Бывает же! Ну, иди, «ботан»! — Я обошел Виктора и зашагал к лифту, по пути потрепав Настю по белобрысому затылку. — На выезде покажи техпаспорт и доверенность. Звони, не пропадай! — Крикнул я из лифта перед тем, как автоматические двери закрылись.
Я сидел за своим рабочим столом, подперев подбородок сложенными ладонями, и смотрел в противоположную стену.
Что со мной? Я никогда раньше не делал ничего подобного. Нет, не то что я жадный по-жизни. Я мог щедро одарить ублажившую меня проститутку, оставить большие чаевые официанту в ресторане или сделать умопомрачительно дорогой подарок прошмыгнувшей через мою жизнь любовнице. Но вот заниматься благотворительностью — увольте! Я думал, что лохи вообще не достойны жить. Зачем они? Занимают место, отравляют воздух и плодят таких же лохов, как и они — серость, масса, тараканы… Разве достоин уважения человек, у которого нет бабок?
Витя… Он же типичный лох! Среднего роста, лысоватый, тощий, уродливые очки, видавшие виды джинсы и свитер ручной вязки. Но, поди ж ты! Похоже, он и вправду счастлив. Да, у него говенная машина, и скорее всего такая же квартира, но какая замечательная у него дочь! Такая тихая, воспитанная — тоненькая и стройная, словно маленькая пугливая лань. Я улыбнулся. И Витя… Его слезы убили меня наповал. Сначала слезы горя и отчаяния — там на набережной, а потом — на нашем подземном паркинге — слезы счастья на лице, когда до него дошло, что жене будет сделана необходимая операция.
Интересно, его жена так же смотрит на него, как Людка на меня? Нет! Этого просто не может быть! Скорее всего она гладит его по наметившейся лысине ладошкой, а другой рукой обнимает дочку Настеньку. Я ни разу не видел его жены, но отчетливо представил себе ее: невысокого роста, немного полноватая, с добрым круглым лицом и волосами, собранными в пучок. Мягкая, теплая, тихая, от нее наверняка пахнет ванилью и сдобой. Такая не будет называть мужа по фамилии и говорить, что он козел. Она будет гордиться супругом, потому что любит его, потому что это ее муж, даже если он ездит на раздолбанной «Мазде» и не может купить жене шубу. А фигли толку в моем «Крузере», большом загородном доме и куче бабок? Что толку в дорогих Людкиных шмотках, ее дорогом «Бумере» и бриллиантах? Жена все равно мной недовольна, я все равно не такой, какой ей нужен. И мне же часто хочется выть. Я не плачу лишь потому, что не могу себе этого позволить. Мужчины не плачут, они огорчаются, так говорил отец…
