— Эй, шакалы! — обратился он к говоруну. — Я остался один! Если нужен вам — идите и возьмите! Даже не побегу! Жду с нетерпением!
В ответ молчанка. Больше никто никого не провоцировал на словах — и занимались исключительно делом.
Глеб разложил гранаты подле себя на полу — те, что принадлежали Клину.
— За Рыка… — метнул он одну, уловив на слух донёсшиеся шорохи. Боевики зашевелились — приближались, крадучись. И следом в них полетели иные гранаты. — За Лопуха!.. Бура!.. Газа… Клина…
За своих штурмовиков он шарахнул из так любимого им "Абакана". И тут же стал стрелять из собственного "Винта". Понял: без "ВАЛа" это не работа. Одна обойма была цела, иная опустошена не до конца.
Дело сдвинулось с мёртвой точки. Со стороны двора донеслись крики отчаяния и боли. Боевики орали. Им досталось от Глеба. Скольких он ранил, а скольких убил — не считал. Было не до того, а подороже продать собственную жизнь и отомстить за отряд. Готовился броситься в прорыв, положив руки на гранаты для срыва чеки с каждой одновременно.
Опередили боевики. Снова прозвучал противный голос, коверкающий русскую речь.
— А ти маладесь, Глэб… Моя уважать сильный воин!.. Сдавайся, Иван!.. Тэбе и пальцем никто не тронэт!.. Я так сказал!.. Моя слово — табу!
— Ну точно — обмен! — отпали сомнения у Глеба.
— Чито скажэш, Глэб?
— Умар…
— Зачэм тэбе эта недостойный шакал? Ти воин, а не убийца! Он — падаль!
— Хм, кто бы говорил!
— Я не обиделса — моя на твоя! Предложение в силе!
— Без неё вам меня хрена с два взять, да и с хреном — хрен вам в зубы!
— Это твой задний слова?
— Во-во — идите в жопу!
— Знаешь, Иван, нам всё равно каво рэзать, аки баран — твоя голова стоит нэмало! Мой семья заживёт аки те, кто продаёт ваша наша, и нажываэтся сам!
— Спасибо за откровенность! Тогда хотелось бы напоследок узнать, кого я убью последним, а тебя — непременно и доберусь, чего бы это мне ни стоило, пускай даже жизни!
— Хасан… Моя резать ваша ещё Афган… Эмиссар моя, аки твоя — камисар!
— Вот с этого и надо было разговор начинать, Хасан! Кстати, Газ из ваших — мусульманин, а вы его в одну калитку…
— Мусульманин нэ поднял бы рука на мусульманин!
— А сам как же?
— Моя нэ знать…
— Поздно открещиваться — согрешил, так признай!
— Собаке собачья смерть! А он дажэ нэ она — шакал!
— Вот и поговорили, — заметил Глеб. — Пора немножко пострелять! Ты как, Хасан?
— Моя твоя взарват!
— И на том спасибо, — понял Глеб: за ответом последует взрыв.
И точно — вспышка, грохот и накат ударной волны. На голову обрушилась крыша, и поверх древесины — камни. Придавило.
