Томас покраснел, словно воришка, но он искренне беспокоился — Ньют был одним из немногих, кто ему по-настоящему нравился.
— Что с тобой такое? — спросил Чак. — Не в обиду будь сказано, но выглядишь ты, как куча плюка.
— Да всё! Всё просто распрекрасно! — огрызнулся Ньют и замолчал, уставившись в никуда. Томас хотел было вывести его из прострации, задав очередной вопрос, но тот и сам заговорил:
— Девчонка из Ящика. Только стонет и бормочет что-то несусветное, но не просыпается. Медяки во всю стараются, кормят её, а она ест всё меньше и меньше. Говорю вам, вся эта хренотень — сплошная лажа!
Томас посмотрел на своё яблоко, откусил. Оно теперь показалось ему настоящей кислятиной — до того он волновался за девушку, переживал, чтобы с нею было всё хорошо. Как будто они были добрыми знакомыми...
Ньют глубоко вздохнул.
— Фигня какая-то. Но по-настоящему меня тревожит кое-что другое.
— И что? — спросил Чак.
Томас с любопытством наклонился вперёд. Слова старшего товарища так заинтриговали его, что даже мысли о девушке вылетели из головы.
Ньют перевёл взгляд на один из выходов в Лабиринт, и глаза его сузились.
— Алби и Минхо, — прошептал он. — Они уже давно должны были вернуться.
И снова Томас гнул спину, выдёргивая сорняки, и считал минуты до конца рабочего дня. Он постоянно поглядывал в сторону Западной двери — не появятся ли Алби с Минхо. Ему, по-видимому, передалось беспокойство Ньюта.
Ньют сказал, они должны были вернуться около полудня — вполне достаточно времени, чтобы добраться до дохлого гривера, потом часок-другой исследовать что и как, и возвратиться. Не удивительно, что он был вне себя от тревоги.
Когда Чак предположил, что они, должно быть, просто заисследовались, Ньют наградил его таким взглядом, что Томасу показалось: с Чаком вот-вот произойдёт спонтанное возгорание.
И ещё одного выражения на лице Ньюта он никогда не забудет. Когда Томас спросил, почему бы ему, Ньюту, и другим попросту не пойти в Лабиринт и не пуститься на поиски своих друзей, лицо бывшего Бегуна исказилось: кожа позеленела, щёки ввалились. Мало-помалу Ньют овладел собой и объяснил, что посылать поисковую группу запрещено правилами: как бы не потерять ещё больше людей. Но в появившемся на его лице выражении нельзя было усомниться.
Лабиринт наводил на Ньюта ужас.
Что бы ни случилось с ним там когда-то, возможно, то самое, связанное с травмой лодыжки — это было воистину страшно.
Томас постарался не думать об этом и сосредоточил всё своё внимание на выдёргивании сорняков.
