Всё: Приют, стены, Лабиринт — внезапно показалось удивительно знакомым. В груди растеклось приятное тепло — впервые после его появления здесь. Приют больше не казался худшим местом во Вселенной. Юноша затих, почувствовав, как раскрылись глаза и на мгновение занялось дыхание. «Что сейчас произошло? — подумал он. — Что изменилось?» Как ни странно, но ощущение, что всё будет в порядке, привело его в некоторое замешательство.
Он вдруг чётко осознал, чтó он должен сделать. Откуда появилось это осознание? Неведомо. Озарение было странным, чуждым и знакомым одновременно. И возникло чувство, что так оно и должно быть.
— Я хочу стать одним из тех парней, что выходят наружу, — громко сказал он, не зная, спит ли Чак или бодрствует. — В Лабиринт.
— А? — отозвался Чак, и в его голосе Томасу послышалось едва заметное раздражение.
— Как Бегуны, — пояснил Томас. Он бы дорого заплатил за то, чтобы узнать, откуда пришла эта мысль. — Не знаю, чем они там занимаются, но я хочу стать Бегуном.
— Да ты ни малейшего понятия не имеешь, о чём говоришь! — буркнул Чак и повернулся на другой бок. — Спи давай.
Но на Томаса накатило. Ему необходимо было высказаться, хотя он и понятия не имел, о чём, собственно, толкует.
— Я хочу быть Бегуном.
Чак снова повернулся и приподнялся на локте.
— Забей. Прямо сейчас и забей.
Томаса удивил этот ответ, но он продолжил гнуть своё:
— Не прикидывайся, что...
— Томас. Чайник. Мой дорогой новый друг. Забудь об этом!
— Завтра скажу Алби. — «Бегун... — подумал Томас. — Я даже не знаю толком, что это значит. Я что, совсем сбрендил?»
Чак со смехом откинулся на спину.
— Ну ты и кусок плюка! Спи давай!
Но остановить Томаса было нелегко
— Там, снаружи... Это почему-то кажется таким... знакомым!
— Да! Спи! Уже!
И вдруг Томаса словно что-то ударило: ему показалось, что в мозаику уложилось ещё несколько кусочков. Окончательная картина была ему ещё не ясна, но его следующие слова будто пришли как по наитию, из какого-то далёка:
— Чак, я... Мне кажется, я уже был здесь раньше.
Он слышал, как его приятель уселся и шумно вдохнул. Но Томас повернулся на другой бок и больше ничего не прибавил. Ему не хотелось спугнуть это новое чувство приподнятости, уверенности, покоя, наполнившее его сердце.
Он уснул гораздо легче и быстрее, чем ожидал.
