Но как же ему не хотелось уходить! Он чуть ли не жалел о том, что его не бросили в застенок вместе с нею. И мысленно улыбнулся, представив себе, что изрёк бы Ньют, выскажи Томас подобное желание.
— Том? — позвала Тереза.
Томас обнаружил, что, уйдя в свои мысли, стоит и пялится в одну точку.
— Ох, извини. Да?
Её руки вновь исчезли; теперь он видел лишь бледное лицо и блестящие синие глаза.
— Я не уверена, что смогу выдержать это — просидеть в тюрьме целую ночь.
Томасу стало невероятно, невыносимо грустно. «Эх, украсть бы у Ньюта ключи и помочь ей сбежать!» Ясное дело, мысль глупая до смешного. Придётся ей потерпеть. Он стоял и пристально смотрел в эти горящие глаза.
— По крайней мере, совсем темно не будет. Похоже, у нас теперь одни сплошные идиотские сумерки — сутки напролёт.
— Да... — Она посмотрела мимо него — на Берлогу, затем снова сфокусировала взгляд на своём собеседнике. — Я сильная. Со мной всё будет в порядке.
Томасу страшно не хотелось покидать её, но что ему оставалось?
— Я прослежу, чтобы утром они первым делом выпустили тебя на свободу, хорошо?
Она улыбнулась, и ему сразу стало легче.
— Обещаешь?
— Обещаю, — сказал Томас и, постучав себя по правому виску, добавил: — А если соскучишься, говори со мной... ну, ты знаешь, как... сколько хочешь. Я попытаюсь ответить тебе. — Он уже не противился, даже наоборот — ему этого хотелось. Вот только нужно узнать, как это делается, научиться отвечать, так чтобы они могли беседовать...
«Ты скоро научишься», — сказал голос Терезы в его мозгу.
— Хорошо бы. — Он так и стоял, не желая уходить. Совсем не желая.
— Тебе лучше уйти, — сказала она. — Не хочу, чтобы твоя жестокая смерть была на моей совести.
Томасу удалось выдавить бледное подобие улыбки.
— Ладно. Увидимся утром.
И, опасаясь, как бы не передумать, он скользнул прочь.
Обогнув угол, он направился к двери в Берлогу. В неё как раз входила последняя пара приютелей. Ньют загонял их внутрь, как загоняют в курятник всполошившихся цыплят. Томас тоже вошёл, Ньют последовал за ним и захлопнул дверь.
Как раз перед тем, как щёлкнул замок, Томасу показалось, что он услышал первые зловещие завывания гриверов где-то в глубине Лабиринта.
Наступила ночь.
