Прим смотрит на плакат, накрытый стеклом из пластмассы. Там, на плакате, написано: «НАПНД. Иногда они нас раздражают. Но о них все равно надо заботиться. Национальная ассоциация против насилия над детьми». Прим читает, что там написано, улыбается и говорит:
— Получается, ты все перепутал и вместо НАПНД попал в НАПНДЖ?
— Смотрите. — Я показываю на другой плакат, где нарисован дяденька-полицейский в таком синем шлеме, похожем на ананас, только синий, а внизу идет надпись: «Посадим надолго».
— Как-то оно не предвещает ничего хорошего. — Прим говорит: — Но наш человек невиновен. Даже если, как ты говоришь, его фургон плохо пахнет, он плохо пахнет не просто так, а по веской причине.
Я киваю.
— Если всех посадить, что мы тогда будем делать? Без рабочего класса? Придется самим убирать все дерьмо? — Прим пожимает плечами. — И будет его по колено. Даже страшно представить.
— Он не дерьмо убирает, мой дядя, а бытовые отходы. — Я говорю это с гордой улыбкой, потому что горжусь своим дядей Мусорщиком. — Он ездит по улицам в своей машине и собирает весь мусор, который в мешках. Который люди выносят на улицу. Он его собирает в свою машину и потом увозит.
Прим кивает.
— То есть он собирал его раньше. — Я больше не улыбаюсь, потому что теперь мне грустно. — А теперь больше не собирает. Потому что сидит в тюрьме.
Прим кивает. Открывает дверь и заходит внутрь, в полицейский участок. Потом выходит обратно и говорит:
— А ты чего ждешь? Пойдем.
Там, внутри, все какое-то несимпатичное. Это полицейский участок. Пахнет сигаретным дымом и чипсами, и там есть стойка, и у стойки стоит толстый дяденька-полицейский, стоит и кушает чипсы с ароматом копченого бекона, который делают из поросят. Он в синей форме, и когда вытирает рот рукавом, на рукаве остаются жирные крошки от чипсов, и рукав пахнет копчеными поросятами. Из которых делают бекон для чипсов. Он говорит:
— Так вы говорили.
Он говорит это не нам, а другой тетеньке, которая стоит перед стойкой.
А потом, когда тетенька уже собирается сказать, что она там говорила раньше, в комнату входит еще один дяденька-полицейский, такой высокий и тощий. Входит и говорит толстому дяденьке-полицейскому:
— Смотрел вчера «Бобби»?
Толстый дяденька-полицейский больше не смотрит на тетеньку, которая у стойки, он смотрит на тощего дяденьку-полицейского.
— Полицейский сериал?
Тощий дяденька-полицейский заходит за стойку, к толстому дяденьке-полицейскому, и говорит:
— Ага, на «Семейном канале». Сразу после «Мужей и их жен».
