Клоун Подушкин вообще ничего не делает.
— Ну, давай, — говорю. — А то получишь по попе. Хочешь, я расскажу тебе на ночь сказку?
Клоун Подушкин молчит, ничего не говорит. И вообще ничего не хочет. Он плюшевый мишка, а они никогда ничего не хотят. Даже сказку. И даже чтобы их обняли перед сном.
Я снимаю с него пижаму, вернее, вынимаю его из пижамы, потом снимаю ботинки, которые на мне, надеваю пижаму. Я устал, хочу спать.
Уже утро, и я проснулся.
Да, уже утро, только оно совершенно неправильное. Мамы нет. Она не пришла, чтобы меня разбудить. Не рассердилась и не сказала, какой я нехороший мальчик. Не сказала: «Вставай, а то в школу проспишь. Тебе пора в школу, учиться».
Я не встаю, я лежу у себя в кровати.
Лежу и думаю. Вот что я думаю: если нет мамы, если никто меня не заставляет вставать, и не готовит мне завтрак, и не отправляет в школу, значит, я не пойду в школу.
А потом, как только я все придумал, звенит звонок. Который на двери.
Я встаю, одеваюсь. Снимаю пижаму. Надеваю вчерашние ботинки, только неправильно. Правый — на левую ногу, а левый — на правую. Надеваю трусы наизнанку. И брюки. Задом наперед. Бегу вниз по лестнице. Падаю. Встаю. Открываю дверь.
Ой.
Я думал, что это, наверное, мама.
Но это не мама.
Это дядя Мусорщик.
Дядя Мусорщик улыбается и говорит:
— Доброе утро, Том. А где мама?
— Ее нет. Она свалилась… ой, то есть свалила.
Дядя Мусорщик больше не улыбается.
— Она что, до сих пор не вернулась? Я качаю головой.
— Ты, парень, так не шути. — Дядя Мусорщик отодвигает меня в сторонку и входит в дом. Он не толкается, нет. Очень даже аккуратненько отодвигает. Он вообще очень добрый, мой дядя. Дядя Мусорщик входит в дом. Дверь остается открытой. Но это не страшно. Сейчас тепло. Потому что весна. — Тина. — Дядя Мусорщик зовет мою маму. Ее так зовут. Тина. Он кричит: — Тина! — Заходит в большую комнату, смотрит там. Потом идет на кухню. — Тина, ты здесь?
Я качаю головой. Ее нет.
— Тина, ты там, наверху?
— Ее там нет, — говорю. — И ее платьев тоже нет.
Мы с дядей Мусорщиком поднимаемся вверх по лестнице.
Дядя Мусорщик входит в мамину комнату. Смотрит в шкафу. Смотрит на платья. Которые синие. Которых там нет.
— Похоже, мамаша реально так сделала ноги.
Я киваю.
— Силен, надо думать, мужик. Этот самый молочник. Заправляет конкретно, раз она даже о собственном сыне забыла.
— И обо мне, — говорю. — Обо мне тоже забыла.
— Я и сказал, о тебе. Но ты, парень, не дрейфь. Прорвемся. — Дядя Мусорщик кладет руку мне на плечо и ведет меня вниз по лестнице. — И ты нам поможешь. У меня уплотнитель сломался. Ничего не уплотняет.
