— Так-таки и увяли?.. — Я повернулся к Ирине. — Ты в тупичке щель не заметила. Если ее расширить, чую я — на большие просторы выйти можно.
Ирина уставилась на меня провально-темными глазами.
— Вспомни — Павел обронил: «Дурные сообщества развращают добрые нравы».
— Ну и что? — осторожно спросила Ирина.
— А то, что уже тогда мелькала мысль, которая противоречит религиозному пониманию нравственности.
В провальных глазах Ирины недоуменный мрак, Миша Дедушка целится на меня задранной бородкой. А Толя Зыбков, проскрипев креслицем, подался вперед, морщинка на лбу стала глубже — похоже, он уже учуял запах дичи.
— Начиная с Христа до сего дня, — продолжал я, — живет убеждение: быть или не быть тебе нравственным человеком, целиком зависит от тебя самого, от твоей воли, от твоего желания. Поступай так, как требуют догматы веры, — и добро восторжествует над злом. Религиозных наставников не интересовало, в каких условиях находится человек…
— А ведь верно! — удивился Толя. — Павел уловил нешуточное: нравы зависят не от воли отдельных лиц — от того, в каких общественных устройствах эти лица находятся. Диалектик две тысячи лет назад!
— Уловил, но, как часто бывает, не придал этому значения.
— И до Павла бродило, Георгий Петрович. Ессеи, например, пытались же создать сообщества, которые не развращали бы добрые нравы.
— Пытались до Павла и многие после Павла.
— И?.. — колыхнулся Толя.
— И что-то мешало им.
— Что-то не зависящее от самих людей? — сколовшимся голосом спросил Толя.
И все уставились на меня. С минуту стояла тишина. Я выдержал ее и произнес:
— Вот на это-то и хотелось бы получить ответ.
— Нич-чего себе задачка! — вышла из недоуменного столбнячка Ирина.
— Во всяком случае, не тупик, как казалось тебе, — напомнил я. И Миша Дедушка возликовал:
— Долой нытиков и маловеров! «Наш паровоз, вперед лети!»
— Люблю бодрящие лозунги, — ухмыльнулся Толя.
— А можно еще вопросик? — Снова по-школьному розовая ладошка вверх. — Ну никак не могу понять — этот Павел… он вредный для нас сейчас или полезный?
— Нас-тя! — опасливо выдохнул Миша.
— Но интересно же!..
— Интересно, — согласился я. — Вот мы и разбираемся.
— И еще не разобрались?
— Пока нет. И сегодня навряд ли…
Я поднялся.
— Так что ж, до следующей встречи, друзья.
Все зашевелились, подымаясь, а Настя взирала на меня изумленно и озабоченно, и в ее распахнутых глазах явно зрел новый сокрушительный вопрос.
Но Миша Дедушка постарался заглушить его в самом зародыше:
