Они ни в чем не сомневаются сами, не терпят сомнений в других.
Они не хотят ни о чем думать, так как знают, что за них думают избранные из избранных в синедрионе.
Они не терпят молчания, когда сами громко славят, не терпят крика, когда им наказано молчать.
Они всегда держатся сплоченной кучкой, у них молодые, крепкие мускулы, горячая кровь, а потому — берегись, не стой на пути!
Они за синедрион и синедрион за них, им дозволено то, что не дозволено другим. Могут жестоко избить, могут убить — дело святое, суд на их стороне.
Пусть каждый трепещет, если они идут в свой назначенный час! Любой может вызвать у них подозрение, любой встречный может оказаться тем самым врагом, которого они ищут в жертву синедриону.
И случайные прохожие стараются сейчас исчезнуть с их глаз, а те, кто не успевает, сторонятся, клонят головы, глядят в землю, обмирают.
Впереди отряда — мягким шагом на выгнутых ногах, голова без шеи на перекошенных плечах, крепкий гнутый нос, угрожающие брови и жгучий взгляд из-под них — некто Савл. Он недавно появился в Иерусалиме, не могуч телом, не знатен происхождением, но сразу стал главарем среди слуг синедрионовых, и молодые головорезы подчиняются его неистовству.
За два полнолуния перед тем высокий синедрион судил Стефана из Антиохии, бесноватого языческого города, где и евреи заражались бесноватостью. Стефан говорил, что еврей, который одевается в индийские шелка, забывает о вдовах и сиротах, хуже бедного язычника, ломающего свой хлеб с другим таким же бедным. В Иерусалиме полно нагих и голодных, они толпами ходили за Стефаном.
В святом храме перед грозным синедрионом Стефан вел себя дерзко. Когда сам Каиафа со своего первосвященнического места важно сказал: «Перед тобой богоизбранные, презренный. Одно может спасти тебя — покаяние» — Стефан отрезал:
— Богоизбранные ли те, кто печется о чреве своем и забывает душу свою? Кого вы спасли и кому помогли?
И не понять было, кто кого судил — Синедрион ли его, он ли синедрион.
Гордеца приговорили к смерти, но перед храмом собралась большая толпа и неизвестно было — так ли уж смиренно согласится она с судом?
Толпу расколол молодой Савл. Как только стража вывела Стефана в рваной одежде, с обнаженной мускулистой грудью, через головы толпы Савл крикнул ему:
— Забыл, что завещал нам господь: «Судей не злословь и начальника в народе твоем не поноси»!
И товарищи Савла с молодой яростью подхватили:
— Смерть тому, кто против господа нашего!
