Люди добрые, люди честные!
Помогите нам, мы – неместные.
Голодают дома три дочки.
Отслужил два года в горячей точке.
Руки-ноги оторвало в сражении.
Надеюся теперь на ваше вспоможение!
Волк песню хвалить не стал, очень кушать хотел. Бросился на Квадробка. Да, вот – незадача, радикулит прихватил – не разогнуться. Заскулил волчок от обиды, лапами машет, а Квадробка и след простыл!
Ковыляет Квадробок дальше. Кругом сыро, неуютно, грязь всякая к бокам прилипает, медвежьи зубы в спине колются. На душе – скверно! «Хоть бы меня съел кто-нибудь, « – думает. Только подумал, а навстречу – Зайчищ-ща – усов тыщ-щ-а. «Вот кто меня съест! – обрадовался Квадробок, – Вот он каков, молодец! Крепкий, зубастый!»
– Куда ковыляешь, убогонький? – спрашивает Зайчище.
– Да, вот ищу, кто бы меня съел. Жить, понимаешь, надоело! Может ты меня, зайчик, скушаешь?
Засмеялся Зайчище:
– Ну, уж, дудки! Так можно гастрит заработать. Не серчай, брат! Мы, зайцы, сырояды. Прости, братейло, некогда мне тут с тобой. Дома ждут! А мысли свои черные брось! Сходи, что ли, к психоаналитику. Ну, брат, бывай! – и ускакал, даже песню не послушал.
Вот и ковыляет с тех пор Квадробок по дорогам, по лесам, по электричкам да трамваям. Песни поет. Народ его жалеет. Кто копеечку даст, кто переночевать пустит. Мамки его деткам показывают, стращают: «Кушай кашу! А то дам тебе Квадробка на обед! Малые пугаются, всю кашу съедят, да еще тарелку оближут!
«Есть одна встреча верная, неминуемая: это встреча со смертью».
Филарет, митр. Московский
«Смерть не есть зло, но худая смерть зло есть».
Иоанн Златоуст
Звали ее ласково, Смертушка, и не боялись. А чего такую бояться?! Руки нежные, глаза грустные. Сама росточка невысокого, станом гибкая, худющая, а вот ведь – сильная. Бывало, солдатик от пули на землю грудью падет, она ему подможет, перевернет его на спину, лицом в небеса светлые. Он ей:
– Смертушка моя, невестушка, ты, что ли пришла? Дай водицы испить!
– Я, касатик, я, родной! – поднесет ему в ковшике жестяном воды из ручья.
Пьет солдатик, и хорошо ему, радостно. Она его по голове погладит, всю боль снимет, да в глаза поцелует. Он и отходит легко, будто ветерок пробежал.
Не то, что сестрица ее, карга старая. Капюшон надвинет на образину безглазую, безносую. За спиной – коса острющая. Идет, костьми гремит, ухмыляется. Тут уж любой за жизнь цепляется. Страшно помирать. Что там впереди – никому не ведомо!
А Смерть торопит, ни минутки ждать не согласна. Не даст с женой проститься. Схватит ручищами за горло и давай душить.
