— Мне очень жаль, сэр.
— Не называй меня сэр, Фрэнки. Я вовсе не босс. Я только советчик и друг, обремененный различными обязанностями. Называй меня просто: Мейер.
— Да, Мейер.
— Ты допустил очень серьезную оплошность. Предполагалось, что ты не будешь пить и уж тем более лезть к людям с разговорами. От тебя не ожидали вовсе никаких действий.
— Да, Мейер.
— Фрэнки, эти указания не были случайными. Я давал их вовсе не для собственного удовольствия. Ты меня понимаешь?
— Да, Мейер.
— Когда ты говоришь «Мейер», то мысленно произносишь «сэр». Я слышу это в твоем голосе. Произнеси «Мейер» так, чтобы ты и в мыслях говорил «Мейер».
— Да, Мейер. Да, Мейер.
— Лучше, намного лучше. Теперь слушай меня и думай. Думай!
— Да, Мейер.
— Мы не можем потерять Кубу. Не можем. Ни в какую. От Кубы слишком многое зависит. Но на Кубе все очень напряженно и неустойчиво. Нашими партнерами — хотя об этом не говорят вслух и не составляют никаких документов — являются некоторые американские корпорации, которые тоже зависят от денег, поступающих с Кубы в форме дешевого сахара, рабочей силы, фруктов, недвижимости и, в конечном счете, оффшорных предприятий. Но эти люди не нашего пошиба. Наши методы их не устраивают. То, что мы решаем наши проблемы силой, пугает их. И все же они нам нужны.
— Да, Мейер.
— Они должны чувствовать себя удобно рядом с нами. Они должны видеть в нас немного смешные карикатуры на самих себя, словно капитализм всего лишь повел себя чуть-чуть экзотично. Мы как будто герои рассказов Деймона Раньона[30] или же кинофильмов с Джорджи Рафтом, Эдди Робинсоном или Хэмфри Богартом. Мы не прибегаем к насилию, мы не обманщики и не грубияны. Нет-нет, мы живописные, колоритные, привлекательные мошенники. Мы звезды, и преступление — наш экран. Ты меня понимаешь?
— Да, Мейер.
— Бен Сигел понимал это лучше всех. Там его любили, и останься он в живых, то стал бы настоящей звездой, я уверен в этом. Его показывали бы по телевидению. Крупный, красивый, привлекательный мужчина, какие нравятся женщинам. Он мог бы стать эмиссаром, связывающим нас с ними. Это просто несчастье, что он погиб таким молодым.
Фрэнки понял, что Бог сегодня милосерден. Он сморгнул с ресниц набежавшие слезы благодарности.
— Мейер, я много знаю о Бене. Бен, Бен, Бен! Он был героем! — воскликнул Карабин. — Как я любил его! Другие любят Ди Маджио или Теда Уильямса, а я... я любил Бенни. Я мечтал познакомиться с ним, но он покинул нас прежде, чем у меня появилась такая возможность. Я хочу стать похожим на него. Это всегда было моей мечтой.
