Нет ведьмы яростней | страница 22
Никаких следов бензина при расследовании не обнаружат. Найдут, естественно, будильник, но на него наверняка не обратят внимания. Тем более, что их еще тут валяется три или четыре штуки. А провода расплавятся от жары и отпадут.
Вытерев пот со лба, я отступил немного, чтобы посмотреть на дело своих рук, и остался всем доволен.
"Что ж, — сказал я себе, — жителям этого городка не привыкать к пожару. Пусть полюбуются на него еще раз, потом им будет, о чем поговорить…"
Проснувшись на другое утро, я сразу же обо всем вспомнил. И, лишь взглянув на часы, по ассоциации подумал о будильнике, стрелка которого медленно двигалась к назначенному мною сроку.
Сейчас восемь часов. Значит, ждать еще четыре с половиной часа. И самое главное, держаться до этой минуты вполне естественно, чтобы никто не обратил внимания на тебя.
Проглотив чашку кофе, я направился в автопарк и сразу чуть не столкнулся с Харшоу. Мы, конечно, поцапались, хотя причин для этого совсем не было. Просто, чем больше я убеждался, что он, в сущности, совсем неплохой человек, тем больше я хотел с ним поссориться.
— Знаете, Медокс, — наконец сказал он, — мне такие задиристые парни совсем не нравятся. Я бы не держал вас. Я не люблю скандалистов. Но вы довольно удачно торгуете моими машинами. Просто не понимаю, как это у вас получается.
За последнее время мне действительно крупно повезло — удалось продать несколько старых его развалин.
— Во всяком случае, ваша реклама о продаже машин тут ни при чем.
— Ну вот, продали две-три машины и уже нос задираете?
Я хотел ему опять ответить что-нибудь посочнее, но в последний момент сдержался.
Вскоре появился какой-то негр и начал осматривать машины. Я подошел и заговорил с ним. Видимо, такой сервис ему понравился.
Наконец он спросил:
— Какой первый взнос?
Негры все таковы. Вы можете продать им "форд" за восемь тысяч долларов, при условии, что первый взнос будет пять долларов.
Десять часов. Я пошел в кафе перекусить. В такой день бездействие тяготило. Без четверти двенадцать завтракать отправился Гулик. А что, если он не вернется вовремя? Ведь в парке кто-нибудь должен оставаться?
Но Гулик вернулся, а Харшоу ушел.
Двенадцать часов… четверть первого… половина… Почему же я не слышу ни криков, ни сирен пожарных машин? На улицах по-прежнему было все спокойно.
Тридцать пять минут первого, сорок… Все пропало! Или механизм не сработал, или кто-то случайно его обнаружил. Почувствовал ли я облегчение? Не знаю.