А что сейчас? «Ока» — вот она, но говорить, увы, машина не умеет и о судьбе Маши ничего не расскажет. Надо бы поспрошать местных… хоть вон ту алкогольную братию, пока те не слишком-то упились. А что? Вид у Михаила вполне подходящий — голова лохматая, рожа выбрита кое-как — хоть сейчас на стенд: «Их разыскивает милиция». Рубаха только слишком приличная… и джинсы… Но это ничего, это дело поправимое! Сейчас…
Оглядевшись по сторонам, Ратников вышел из машины и, аккуратно захлопнув дверцу, зашагал к скверу. Не к тем кусточкам, за которыми вольготно расположились алкаши, а в противоположную сторону — к клумбе. Снова огляделся, нагнулся… испачкал джинсы и рубаху мокрой землей, подумав, надорвал рукав, и, спрятав в карман джинсов часы, в таком, слегка богемном виде направился к выпивающим.
В уютном скверике одуряюще пели соловьи, с клумбы сладко пахло цветами, почему-то розами, хотя там вроде как росли флоксы или что-то типа того, в садовых растениях Ратников не очень-то разбирался.
Ага! Вот откуда запах — куст шиповника! Ну да, ну да…
Обойдя куст, Михаил подошел к алкоголикам:
— Здорово, земляки!
— Здоровей видали, — сняв кепочку, неприязненно покосился на Мишу один из выпивох — невзрачный гнилозубый мужичонка в старом, залатанном пиджачке и спортивных штанишках. — Чего надо?
— Червонец дайте, а?
— Ха! — от подобной наглости сразу же передернуло всех троих. — Мужик! А в рот тебе не плюнуть?
— Если только — жеваной морковкой… Не, земляки, я же не просто так. Не халявщик я — партнер! — Ратников приосанился и громко шмыгнул носом. — На спиртягу-то есть… да по такой жаре спирт хлебать — ну его на хрен, так и кони двинуть недолго. Водка — дорогая, зараза, а вот портвешок… видел тут в магазине, ноль семь — тридцать пять рублей!
— Тридцать пять рублей? О, дает! — искренне удивился гнилозубый. — Мы что, тут, Абрамовичи, что ли — такой дорогущий портвейн брать? Можно и дешевле… если знать, где брать, конечно…
— А вы знаете?
— Ха!
— Так пошли! Если чирик добавите, так, может и две бутылки возьмем.
Взяли одну. И еще — неподалеку, в аптеке — фуфырик настойки овса. Назад, в скверик, возвращались уже друзьями, а как же!
От овса Ратников отказался, а вот портвейн залудил первым — да почти полбутылки, брезговал после других, таких вот.
Выждав удачный момент, кивнул на «Оку»:
— Чего мужички, вижу, не заперта машиненка-то?
— Да мы уж с нее маг… Ой… Навалите-ка овсеца, ребята! Ох… хор-рошо!
— Так, ничья говорю, машинка-то? — Миша направлял разговор в нужное русло. — И давно тут стоит?
