А обычными людьми. Смертными. Сумасшедшими смертными.
Смешок толкнулся изнутри, заставив меня подпрыгнуть на табуретке. Я пыталась сдержаться, но, помимо своей воли, снова фыркнула, а потом, перегнувшись пополам, захохотала.
— Эй! — заволновался над моей склоненной головой Дракон. — Ты чего? Эй! Прекрати! Народ!
Смех душил, выворачивал мышцы живота. Стало больно. Я свалилась с табуретки, поджимая под себя колени. И смеялась… смеялась от души!
— Ура! Праздник! — заверещала надо мной Маринка.
Я глянула на нее сквозь слезы и захохотала.
Как все просто. Как легко и незатейливо. Абсолютно сумасшедший праздник в компании ненормальных…
— Тебе не жестко?
Я открыла глаза, обнаружив, что почему-то лежу на полу. Любимый сидел надо мной на корточках и улыбался. За эту улыбку я готова отдать все на свете. А главное, он был со мной, все остальное неважно.
Из горла вырвался всхлип. Я вытерла снова навернувшиеся слезы.
— Я люблю тебя!
Очередной смешок пришлось подавить. И тут же щелкнули невидимые пружины, запуская небесный механизм. Время побежало вперед, планета, кряхтя, сдвинулась с места, нагоняя упущенные секунды. Задержавшийся ветерок пронесся мимо зазевавшимся сквозняком.
Я с трудом перевела дыхание, хихикнула напоследок и обессиленно опрокинулась навзничь.
— Du mein Wunder, — нежно прошептал Макс, склоняясь. — Ты жизнь моя.
— Ну, пойдемте же! — подпрыгивала за его спиной Маринка. Шарахнула в потолок пробка. — С Новым годом! — завопил Дракон. Веселое шампанское полилось через край. После смеха мышцы живота ныли, и я боялась, что если сейчас напрягу их, то меня переломит. Самой вставать мне не пришлось — Макс подхватил меня на руки и осторожно понес на кухню.
Мимо проплыли лица — вытянутое от удивления Дракона, злое Маринки.
— Пошли праздновать! — позвал Макс всех за собой.
— Макс, Макс, а меня на руки? — повисла на его локте вредная Маринка.
Рука его не дрогнула. Он нес меня, легко удерживая вцепившуюся в него маленькую вампиршу.
И вновь пузырики заискрились в бокалах. Электричество работало еле-еле, поэтому Макс подбросил дрова в печку, мы добавили свечей. Маринка носилась вокруг с брызжущими бенгальскими огнями, трясла ими над моей головой. Вместо себя на стул она усадила мишку. В блестящих черных глазах игрушки отражались всполохи, отчего морда зверя становилась по-человечески осмысленной. Казалось, он все понимает и потому с печалью смотрит на происходящее.
Макс сидел вполоборота к столу и с постоянством робота заряжал все новые и новые огни. Масляный свет гулял по его бледному лицу, тонул в потемневших глазах, награждал демоническими чертами.
