— И что дальше?! Что вы мне зубы заговариваете каким-то Ланге? — Взгляд Штернберга упал на конторку дежурного, где поверх бумаг лежала длинная чёрная плеть. — Вас хлыстом огреть, чтоб поторопились? — Он сгрёб со стола плётку, сбросив заодно какие-то папки, и оглушительно врезал ею по полу, выбив из затоптанного ковра тучу пыли.
— Оберштурмфюрер Ланге знает имена многих заключённых! — выпалил дежурный. — У него с ними какие-то личные дела…
— Ну так приведите сюда этого вашего Ланге, и поживее.
Лицо дежурного перекосилось.
— Виноват, штурмбанфюрер, никак не могу. У него сейчасвремяотдыха, он меня попросту убьёт, если я побеспокою его…
— И правильно сделает. А что я вас прибью, не боитесь? — И Штернберг снова шарахнул по полу кнутом.
Дежурный замер в мучительном раздумье, страдальчески морща лоб. Он вычислял, кто для него опаснее — здешний офицер Лангеспособный очень надолго отравить ему существование, или же вот этот разъярённый чиновник, приезжий, но зато такойстрашный.
Если не угодишь чиновнику, так потом ещё и Ланге, пожалуй, фитиль вставит… И дежурный измыслил компромисс:
— Давайте я вас провожу к нему, и вы с ним поговорите. Меня-то он вовсе слушать не будет.
Штернберг, ворча, согласился. Вдвоём они направились в другой конец улицы: впереди топал эсэсовский унтер, за ним шествовал Штернберг, прихвативший надзирательскую плётку и зло похлопывающий ею себя по бедру при каждом шаге. Густо сыпал крупный снег, налипая на шинель и невесомо касаясь подставленной ветру щеки. Над крыльцом последнего в бесконечно длинном ряду барака раскачивался, поскрипывая с гнусным взвизгиванием, тусклый жёлтый фонарь в ржавой железной клетке.
Перед дверью дежурный встряхнулся как собака, постукал ногу об ногу и вопросительно поглядел на Штернберга, перчаткой чистившего фуражку.
— Сам, — огрызнулся на блокфюрера Штернберг, прочтя его лакейское намерение.
Они вошли в полутёмную прихожую. Из угла вырос мордастый небритый детина и не замедлил крепко послать унтера подальше, но затем пригляделся к петлицам Штернберга, вздёрнул руку, точно шлагбаум, и пролаял: «Хайль Гитлер!»
— Смирно!!! — заорал на него Штернберг. — Вы как разговаривали с унтер-офицером, рядовой? Вы как держите себя перед офицером?! Почему на вашем рыле щетина, как на свиной заднице?!! Шесть суток гауптвахты!!! За неуставной внешний вид и поведение! Шарфюрер! Доложите о моём приходе и уведите этого.
— Это же денщик оберштурмфюрера Ланге, — со страхом пробормотал дежурный.
