Джед стоял как заворожённый. Как вывести бородавку, приворожить коз да склеить горшок — вот всё, что он знал. Ему, с его деревенским колдовством, делать здесь было нечего.
— Я не могу сделать то, что сделали вы, — вынужден был признаться Джед. Для Дрока этого было вполне достаточно, но Морион не унимался.
— А почему?
— Магия — не игра. Мы, гонтцы, не играем в магию, — сказал Джед с достоинством.
—А зачем вы ей занимаетесь тогда, из-за денег, что ли?
— Нет...
Но объяснить что-либо Джед так и не смог. Он не сумел скрыть невежество и спасти свою честь. Морион рассмеялся и пошёл дальше. Джед побрел за ним с тяжёлым сердцем. Джеду не понравилось, что он остался в дураках, и теперь он почти ненавидел Мориона.
Этой ночью, когда он лежал на матрасе в своей каменной келье, холодной, как склеп, Джеда посетили странные мысли. Тьма и безмолвие окружали его повсюду, и страх наполнил душу. Ему вдруг захотелось уйти отсюда, уйти навсегда... Он уже готов был осуществить своё намерение, как неожиданно на пороге комнаты появился Дрок с маленьким фонариком в руке. Он спросил Джеда, можно ли войти. Постепенно они разговорились, и Джед, забывшись, подробно рассказал ему о родном Гонте, о жизни в деревне. Не остался в долгу и Дрок: он тоже стал рассказывать о своей родине, о том, как дым из одной деревни можно увидеть на соседних островах — так близко они расположены. А когда Дрок решил начертить на каменном полу, как расположены эти острова, то проведенные рукой линии светились во тьме, как светится фосфор — и перед глазами Джеда появилась целая карта со странными и такими смешными названиями: Корп, Копп, Хорл, Коппиш, Снег. Дрок учился в Школе уже три года и вскоре должен был стать настоящим магом, но о самой магии он думал не больше, чем птица небесная думает о полёте. И не в магии проявлялся талант его, а в той безграничной доброте, что излучал он всем своим существом. Этой ночью Дрок предложил Джеду Дружбу, а Джеду ничего не оставалось, как только принять её.
Правда, Дрок был дружен и с Морионом, а тот, как известно, в первый же день сделал Джеда посмешищем. Джед не мог забыть этого. Морион же при встрече с ним был подчеркнута вежлив, хотя насмешливая улыбка буквально застыла на его устах. Гордость Джеда была задета, и он решил во что бы то ни стало доказать Мориону и его дружкам, насколько велико было его могущество. Ведь ни один из этих сытых и довольных людей не смог бы спасти деревню от гибели, и не о Морионе, в конце концов, сказано, что суждено ему стать величайшим из всех.
