Шпагу князю Оболенскому! | страница 11
Он вынул магазин, посмотрел внутрь, легким ударом ладони поставил его на место и вскинул автомат.
Саша очень похоже сымитировал треск автоматной очереди.
- Тра-та-та! Тра-та-та! - презрительно передразнил его Волков. - Это только в кино так трататакают да мальчишки во дворе, а старый солдат, Волков сощурился, - старый солдат бьет коротко, чтоб ствол не уводило, понял?
- Понял. Я слышал, автоматчики даже "Катюшу" выбивали очередями, верно?
- "Катюшу" - не знаю, а "Комаринскую" мы с дружком наловчились, в два ствола. Концерт! - Он хотел лихо покрутить головой, но у него не получилось, и он поморщился. - В бою, конечно, не до баловства... А так, что ж не пострелять.
- Конечно, - легко согласился Саша. - Так просто пострелять веселее, чем в людей-то.
- А я в людей не стрелял, - рассердился Волков. - И вообще, больше в рукопашную рвался. Раз только в ней сошлись, а до сих пор помню. Бежит он на меня, ошалел совсем, рот разинул: орет. Я ему стволом - патроны-то кончились, а перезарядить некогда - прямо в пасть и сунул, так он и подавился.
Саша, вначале слушавший с интересом, передернулся. Волков заметил это и мягко сказал:
- На то и война, Сашок.
- Ну и вовсе не на то!
- Уж ты-то что знаешь про войну? - мрачно уронил Волков и повесил автомат на место. - Поторопи Самохина, обед скоро.
Саша отошел, и мне было слышно, как он что-то объяснял Самохину и как тот громко спорил:
- Очень прекрасно! Мне ящики таскать, а ему гвоздики тюкать? Очень прекрасно!
Саша обреченно махнул рукой и вернулся ко мне. Самохин плелся за ним, бубнил про тяжести и жаловался на здоровье.
- Ух ты! - остановился он, заметив фотографию. - Ты гляди-ка, ну прямо...
- Слушай, - прервал его Саша. - Иди отсюда.
Самохин при всей своей нахрапистости Сашу, видимо, побаивался. Он потоптался на месте и, ворча что-то, побрел к выходу. Длинноволосый, неопрятный, в коротких расклешенных брюках, обтягивающих толстый зад, он был похож на приземистую женщину.
Я повернулся к Саше. Он с такой ненавистью смотрел Самохину вслед, что мне стало не по себе.
Мы вышли на берег реки. Холодная, тускло блестящая, она лениво выползала из темных, по-осеннему хмурых лесов. Бакены с нее уже сняли. Прибрежные кусты с тихим шорохом, похожим на шум дождя, сыпали в воду сухие листья, и они медленно плыли вдоль берега маленькими желтыми корабликами. А за рекой деревья стояли уже почти голые, и в чистом осеннем воздухе их тоненькие серые веточки казались прозрачным дымком, легко тянувшимся откуда-то из глубины лесов. И беззвучно метались озабоченные своими делами, встревоженные галки.