— Понимаю, — кивнул Филипп. — А теперь у вас неприятности: вы не можете объяснить, что происходит в этом злосчастном юго-восточном квадрате. Полагаю также, что у нашего или же другого дружественного нам правительства появился некий интересный проект касательно этого района, а посему следует очистить территорию от всякого рода препятствий. Тут я оказался вам полезен, и вы предлагаете мне любую информацию в обмен на сотрудничество. Сожалею, Жобер: слишком поздно. Если мой отец действительно жив — и я вам искренне благодарен за эти сведения, — то, уверен, рано или поздно он свяжется со мной. Если он этого не сделает, значит, у него есть весьма серьезные причины вести себя таким образом, и мне останется только уважать его волю.
Он взял портфель и поднялся из-за стола. На лице Жобера появилась досада, он жестом остановил своего собеседника.
— Сядьте, пожалуйста, доктор Гаррет, и послушайте, что я вам скажу. Потом вы примете решение, и каким бы оно ни было, обещаю, я отнесусь к нему с уважением. Но сначала выслушайте меня, черт возьми. Ведь речь идет о вашем отце, разве нет?
— Ну хорошо. — Филипп снова сел. — Я вас выслушаю, но ничего не обещаю.
Жобер начал свой рассказ:
— Я познакомился с вашим отцом, когда служил в форте Сук-эль-Арба в чине капитана Иностранного легиона. Мой командир говорил мне об американском антропологе, который проводил свои исследования в юго-восточном квадрате и попросил нашего сотрудничества, но ваш отец не пожелал раскрыть нам цель своей экспедиции, или, лучше сказать, его объяснения не показались достаточно убедительными.
Меня попросили организовать все так, чтобы Гаррет постоянно был под присмотром, а мы незаметно, но внимательно следили за ним. Ответственность за территории Сахары всегда лежала на легионе, и исследования вашего отца, имеющего прочную репутацию в науке, затрагивали сферу наших интересов. В ту пору я командовал фортом Сук-эль-Арба, так что сам лично не мог выполнять поручение руководства. Поэтому приказал своему подчиненному, лейтенанту Сельзнику, тайно следить за вашим отцом и держать меня в курсе происходящего.
Вы, вероятно, знаете, что легион принимает любого, не спрашивая о прошлом, именно поэтому многие, скрываясь от сурового закона своей родины, предпочитают полную опасностей жизнь в легионе долгим годам заточения. Под нашими знаменами они обретают достоинство, учатся выдержке и дисциплине, взаимовыручке…
На лице Филиппа Гаррета отразилось нетерпение, и Жобер это заметил.
