— Хорошо, — кивнул Разаф.
Он отпер кедровый ларец в железной оправе и достал оттуда маленькую шкатулку розового дерева. Открыв ее, он показал Амиру два наконечника стрелы, украшенные розовой кожей. Первый был обычной формы, другой имел сечение в виде звезды.
— Возьми свой наконечник, Амир. Арад возьмет второй.
Амир внимательно осмотрел два сверкающих наконечника из кованой стали и выбрал тот, что имел форму звезды.
— Тот, что ты выбрал, — самый сложный и самый смертоносный, — сказал Разаф. — Он причиняет губительную, неизлечимую рану. Не промахнись, Амир. Я этого не вынесу.
— Я не промахнусь, — ответил тот. — Прощай, Разаф. Я завтра же начну приготовления, чтобы отправиться в путь как можно скорее.
— Прощай, Амир. Пусть Бог защитит тебя.
Амир вышел из комнаты, спустился во двор и направился к фонтану, уверенный в том, что в этот час найдет там Арад. Он сразу увидел ее: ночной ветерок играл в лунном свете легким белым платьем. Под тонкой тканью угадывались ее идеальные формы, длинные, как у газели, ноги. Свет полной луны, отражавшийся в хрустальных водах источника, делал ее особенно привлекательной: казалось, будто она собирается искупаться в этих прозрачных лучах, рассеянных между небом и фонтаном, словно в струях безбрежного и бездонного озера. Она часами молча стояла, слушая голоса, доносившиеся из сада и пустыни, вдыхая запахи, принесенные ветром, ароматы, таившиеся в дальних засушливых долинах.
Амир был влюблен в нее глубокой, гордой, мрачной любовью, и хотя Арад никогда открыто не говорила ему о своих чувствах, не сомневался, что ни одна женщина под сенью Калат-Халлаки не предпочла бы ему другого: ведь никто из мужчин не мог соперничать с ним в храбрости и благородстве. Он не сомневался, что однажды покорит ее, что чувства поглотят ее сердце, как, по рассказам, огонь на исходе лета поглощает бесконечные луга по ту сторону песчаного моря.
— Арад.
Девушка обернулась к нему и улыбнулась.
— Арад. Твой отец согласился. Мы откроем гробницу коня и возьмем столько, сколько нужно, из сокровищ, собранных нашими предками. А когда настанет время, я проложу дорогу к Башне Одиночества, чтобы твоя мать снова обрела разум, покинувший ее в тот день, когда блемии похитили ее и пленили. Я отправляюсь завтра же. Ты тоже должна ехать как можно скорее, чтобы быть в назначенном месте в третий день новой луны нисана.
Он протянул руку и отдал ей наконечник стрелы.
— В эту игру мы играли с детства, но на сей раз стрелы будут из закаленной стали. Ни один из нас не должен промахнуться.
