— Как хотите, — смиренно кивнул он и повел их по лестнице, а потом по длинному коридору, скудно освещенному парой ламп. — Это здесь, — сказал врач, остановившись перед застекленной дверью. — Прошу вас, как можно короче. Он смертельно устал. Целый день мучился ужасной болью.
— Не сомневайтесь, — ответил падре Бони, открывая дверь, за которой угадывался свет ночника.
Падре Антонелли покоился на своем смертном одре, бледный, вспотевший, с закрытыми глазами. Комната тонула в полумраке, но падре Хоган разглядел аскетическую мебель, распятие у изголовья кровати, лежащий на тумбочке молитвенник с четками, стакан воды и какие-то медицинские снадобья.
Падре Бони приблизился к больному, сел рядом, даже не сняв плаща, и сказал ему на ухо:
— Я падре Бони, Эрнесто Бони. Мне нужно с вами поговорить… Мне нужна ваша помощь. — Хоган прислонился к стене и застыл в неподвижности, глядя на них. Антонелли медленно открыл глаза, и падре Бони продолжил: — Падре Антонелли, мы знаем, что вы очень страдаете, и не осмелились бы беспокоить вас в такой момент, если б не насущная потребность… Падре Антонелли… вы понимаете, что я говорю вам?
Больной с трудом кивнул в знак согласия.
— Прошу вас, выслушайте меня. Десять лет назад, заведуя фондами криптографии Библиотеки Ватикана, вы принимали человека по имени Десмонд Гаррет?
Больной вздрогнул и тяжело вздохнул — видно было, что это причиняет ему боль — и, испустив негромкий стон, снова утвердительно кивнул.
— Я… я прочел ваш дневник, спрятанный в сейфе.
Больной сжал челюсти и повернул голову к собеседнику, изумленно глядя на него.
— Это получилось случайно, поверьте, — продолжал падре Бони. — Я искал документы. И ненароком наткнулся… Зачем? Зачем вы показали Десмонду Гаррету Камень Созвездий и текст «Таблиц Амона»? — Старый священник, казалось, вот-вот потеряет сознание, но падре Бони схватил его за плечи и встряхнул: — Зачем, падре Антонелли? Зачем? Мне необходимо это знать.
Падре Хоган застыл, словно парализованный. Он стоял, прислонившись к стене, и душа его полнилась глубокой тревогой и смятением при виде столь грубого пренебрежения к чужим страданиям, но падре Бони не обращал на него внимания, продолжая мучить больного с безжалостной настойчивостью. Умирающий с огромным усилием повернулся к человеку, допрашивающему его, и падре Бони приблизил ухо к его губам, чтобы не упустить ни слова.
— Гаррет сумел прочесть текст «Таблиц Амона».
Падре Бони недоверчиво покачал головой:
