— Надо стучать, — отозвалась одна из женщин.
— Извините, — ответил он, — в тайге не учат хорошим манерам.
— Откуда вы? — Та, которая задала вопрос, была толстушка и хорошо одета.
— Из Лучинки.
— Лучинка, Лучинка… — Поискала в каком-то списке. — У вас же есть уполномоченный в Предивенске.
— Знаю, — сказал он, — но я хочу разговаривать с руководителем представительства.
— Его сейчас нет. А по какому вопросу?
— Это я скажу ему.
— Не очень-то вы вежливы, молодой человек.
— Я проехал сто километров в открытом грузовике, потом шел пешком.
Женщина умолкла, внимательно присмотрелась к нему и сказала уже мягче:
— Садитесь.
Он уселся и начал разглядывать их обеих: хорошо одеты, симпатичные; на стене над письменным столом висел портрет генерала Сикорского.
Сотрудница включила электрический чайник и вынула из ящика пакетик с кофе, какого он никогда не видел, наверняка английский. Насыпала ложечкой кофе в стаканы и ждала, пока закипит вода. С утра он ничего не ел, к тому же очень хотелось пить. Ждал — может, предложат. Нет. Он встал.
— Не угостите ли меня кофе?
Взглянула на него.
— Сколько… тебе, собственно, лет?
— Семнадцать.
— Голодный?
— Да.
Пожилая сотрудница выдвинула ящик письменного стола, достала хлеб и банку мясных консервов.
Он даже не поблагодарил ее. С уже набитым едой ртом спросил:
— Были в ссылке?
— Была, — промолвила женщина тихо.
— Думал, что вы уже забыли.
Не услышал ответа, потому что в это время вошел руководитель представительства, мужчина среднего возраста, выглядевший энергичным и симпатичным.
— Этот молодой человек… — начала пожилая сотрудница.
— Хочу с вами поговорить, — резко перебил юноша. — Я проехал сто тридцать километров, чтобы добраться сюда.
— Заходи.
Кабинет был небольшой, но прилично обставленный. Над письменным столом тоже висел большой портрет генерала Сикорского.
— Сколько тебе лет? — спросил руководитель представительства. — Откуда ты, где родители?
— Меня зовут Збигнев Трепко, мне семнадцать лет, приехал из Лучинки, о родителях ничего не знаю.
— Понимаю. — Руководитель представительства помолчал минуту. — Ситуация тяжелая для всех нас. Чего ты ждешь от меня, чем я могу тебе помочь?
— Хочу знать, что с матерью, и хочу в армию.
Руководитель представительства сел за письменный стол.
— Это было так, — начал Збышек, — не знаю, на какой станции высадили мать из эшелона, не знаю, как эта станция называлась, потом искал ее на карте, это могло быть километров двести — триста не доезжая Новосибирска.
