Некстати вспомнилось Андрею и письмо Семена. Вот и пойми, разберись, участковый. Один укоряет, что строгости к нему было мало, а с другим, выходит, наоборот - слишком круто завернул. А его еще за чуткость хвалят, в газетах печатают.
Андрей, не останавливаясь, вырвал из-под ремешка планшетки свернутые газеты, зло скомкал их и бросил в кювет.
Неожиданно заморосило, потом припустило сильней. Андрей был без плаща, поэтому свернул к птицеферме - все равно надо туда наведаться.
Будто на шум мотоцикла выскочила, толкнув ногой дверь, Галка, держа лоток с горкой надколотых яиц. Андрей загнал мотоцикл под навес, снял шлем и, ежась, втягивая голову, побежал к крылечку, скользя сапогами по сразу размокшей земле.
- Яичко выпьешь, участковый? - улыбнулась она.
Галка стояла совсем рядом, и Андрею было приятно смотреть на нее. Как-то колхозный пастух Силантьев при случае очень хорошо сказал про нее: "Мордашка славная такая, все будто улыбается". Верно старик заметил. А почему так, и не поймешь сразу: то ли ямочек на лице много, то ли веснушки играют, то ли глаза чересчур блестят, а то, может, и просто - хороший человек была Галка. С детства она отличалась решительностью характера, никогда не смущалась препятствиями, все ее любили, и все у нее получалось, потому, видно, что шла всегда к цели весело, вприпрыжку и напевая, значит, уверена была в себе и силы свои хорошо знала. Еще когда в шестом классе училась, вроде шутя, подружке сказала, а для себя твердо решила: "Кончу школу - сразу за Андрея замуж пойду! Подумаешь, по Дашке страдает справлюсь! У Дашки всего-то - коса да глаза, и лет ей, наверное, уже двадцать. А таких, как Андрей, не то что в Синеречье, на всем белом свете больше нет!" Казалось, пошутила тогда Галка, а вот совсем недавно шли они с Андреем по селу - по пути было, и кто-то с лавочки, глуховатый, видно, сказал им вслед: "Кабы поженить их - то-то бы детишки у них хороши были". Андрей посмеялся, обернулся и шутливо пальцем погрозил, а у Галки ноги подкосились. Теперь, встречая Андрея, она не знала, что делать, как держать себя, терялась, скрывала смущение легкой девчоночьей болтовней трещала как сорока обо всем подряд, что приходило в шальную от первой любви голову.
- Ой, Андрейка, как тебе форма идет! Совсем на себя не похож. Ты по делу или навестить кого? А я постричься хочу...
- В монашки, что ли?
- Сам ты монах! На танцы только дружинников проверять ходишь. Дашка тебе жить не дает? Вот это возьми - смотри какое большое, даже жалко, что треснутое. А несушки все пропадают - плохо ты их стережешь. Я даже председателю жаловалась, а он говорит - лисичка. Чудная только какая-то лисичка - по выходным работает.
