Однако независимости и самоопределения требовали не только азиатские подданные клонящихся к закату европейских колониальных империй. Череда унизительных поражений ударила по мифу о европейском, а лучше сказать западном, могуществе и военном превосходстве, если не всесилии. На Ближнем Востоке, как, впрочем, в Африке, Индии, средиземноморских странах и Северной Африке, коренное население было несогласно с перспективой вновь вернуться к довоенному колониальному порядку. Их стремления поддерживались обещаниями независимости и самоопределения, которые дали им союзники, хотя и не по своей воле, в начале Второй мировой войны. Как раз перед тем, Французские офицеры в Алжире как США вступили в войну в 1941 году, президент Франклин Рузвельт встречался с британским премьер-министром Уинстоном Черчиллем на военном корабле недалеко от побережья Ньюфаундленда для формирования задач обеих стран на послевоенный период. Результатом этой встречи стал документ в восьми пунктах, получивший название «Атлантическая хартия», чье основное назначение, по заключению Дэвида Томпсона, было «поразить противника справедливостью западной политики». Однако эффект документа простирался намного дальше этой возвышенной цели.
Первый пункт хартии содержал безобидное заверение обеих стран в том, что они не ищут от войны никаких выгод, «будь то увеличение территории или что-либо еще». Но именно во втором и третьем пунктах содержался источник будущих сложностей для европейских держав. Второй пункт недвусмысленно гласил, что ни Великобритания, ни США не желают «видеть <...> никаких территориальных изменений, идущих вразрез со свободно изъявляемой народами воли», тогда как в третьем пункте обе страны клялись в том, что будут «уважать право народа избирать ту форму управления страной, с которой они согласны». Эти принципы были закреплены Декларацией Объединенных наций, согласованной Британией и США 1 января 1942 года, которую затем подписали все государства, объявившие войну Германии, тем самым связав свои страны обязательством уважать клятвы, которые в некоторых случаях они не намерены были сдерживать. И хотя в первую годовщину подписания хартии Черчиллю удалось изменить и даже ужесточить условия первоначального соглашения, утверждая, что договор не был предназначен для того, чтобы изложенные в нем принципы использовались странами Азии или Африки, и в особенности Индией или Палестиной, но только теми народами, которые к тому времени были завоеваны Германией, Италией или Японией, ущерб все же был нанесен. И в самом деле, все последующие попытки европейских колониальных держав переопределить или по-новому истолковать Хартию так, чтобы она способствовала продлению их колониального правления, зашли в тупик.
