Вечером с Формозы должны были прилететь 2 бомбардировщика, чтобы забрать штаб 2-го Воздушного Флота. После окончания вечеринки мы должны были увезти их на автомобилях из нашей горной крепости к ожидающим самолетам на авиабазу Кларк.
Вечер еще не закончился, когда пришло сообщение, что к западу от Иба замечен большой конвой, который движется на север. Никто не сомневался, что американцы направляются к заливу Лингаен.
Отправка документов на Формозу
6 января незадолго до полуночи мы с капитаном 2 ранга Тамаи уже собрались отправиться к себе отдыхать, когда прибежал ординарец и сообщил, что адмирал Ониси хочет видеть нас. Тамаи повел меня запутанными подземными коридорами к помещению, где жил командир. Хотя я часто бывал в помещении штаба, это был мой первый визит в личную комнату адмирала. Комната была небольшой, но содержалась в идеальном порядке. Обстановка была спартанской — кровать, стол, несколько стульев.
Когда мы обменялись приветствиями, Ониси пригласил нас садиться и заговорил, медленно и решительно. «Принято решение оставить 1-й Воздушный Флот обороняться в этих горах, и это обсуждению не подлежит. Однако я считаю исключительно важным, чтобы кто-нибудь сохранил истинный дух корпуса специальных атак и донес его до нашего народа. Я верю, что именно вы двое лучше всего подходите для этого. Так как 201-я авиагруппа остается в горах, а Тамаи является ее командиром, то я не могу приказать ему ничего другого, как оставаться со своими людьми до конца. Поэтому я полагаю, Накадзима, что вам придется лететь одному».
Такой поворот событий застал меня врасплох. До сих пор 201-я авиагруппа и ее люди были для меня частью моей жизни, и я намеревался сражаться и умереть вместе с ними. Поэтому, когда я внезапно столкнулся с необходимостью покинуть их, у меня в душе началась буря. Ониси внимательно смотрел на меня, но я не мог говорить.
В маленькой комнатке повисла напряженная тишина. Казалось, воздух буквально сгустился. И я никак не мог найти подходящие слова, чтобы выразить свои чувства. Адмирал заговорил снова, и его слова показали, что он прекрасно понимает меня. «Я знаю, Накадзима, что это очень трудно — думать, что ты бросаешь своих людей. Но сейчас не время руководствоваться личными чувствами. Наш народ дома не представляет, что такое корпус специальных атак, и что он сделал. Кто-то должен рассказать им всю правду. Если вы не желаете лететь, я вам прикажу».
Это заявление уже не оставило места возражениям, хотя не разрешило моих внутренних сомнений. Однако было бы позорно дожидаться официального приказа, поэтому я согласился. Почти против своей воли я произнес: «Я полечу и доставлю отчет».
